Первым же выстрелом он добился своей цели-минимум: пуля разнесла огромное стекло на множество осколков. Не меньше порадовался Донован и тому, что пущенная почти наугад пуля, подняв эффектный фонтанчик пыли, воткнулась в землю буквально в нескольких футах от переднего колеса фургона.
— Ну что, Олли, наверное, в штаны наложил? Будешь знать, урод! Козел! Ублюдок!
Продолжая выкрикивать ругательства, Донован жал на курок до тех пор, пока в обойме не кончились патроны. На мгновение в доме воцарилась тишина. Выстрелов больше не было слышно, а фургон, благополучно уйдя из-под обстрела, скрылся за поворотом. Затих и звук сирены.
Вдруг Донован увидел, как по освободившейся дорожке по направлению к улице стремительно пронесся «ягуар». Его «ягуар».
— Ах ты, сука блудливая! — завопил Донован, вновь и вновь нажимая на курок, словно надеясь, что случится чудо и в обойме окажутся еще патроны.
Тут голова у него снова закружилась, задрожали ноги, и, доковыляв до большого углового дивана, он с облегчением рухнул на мягкие подушки.
— Мой «ягуар», — тоскливо провыл он, отбросил пистолет и дотянулся до стоявшей на прозрачном журнальном столике бутылке виски. Наклонив бутылку над стаканом, он вдруг передумал и сделал хороший глоток прямо из горлышка.
Прокашлявшись, Доннелли перевел дух, собрался с мыслями и принялся за работу. Он потратил целую кассету на снимки своей окровавленной задницы и заляпанных кровью брюк, для чего ему пришлось проявить почти акробатическую гибкость и находчивость профессионального оператора.
— Посмотрим-посмотрим, как ты все это объяснишь, швабра крашеная, — бормотал он с угрожающей ухмылкой.
Приложившись еще раз к виски, он доплелся до кабинета, не без труда отыскал еще одну кассету и, словно из пулемета, расстрелял ее на серию снимков измазанного кровью орудия преступления. Свежие, еще не до конца проявившиеся фотографии разлетались во все стороны, ложась на пол, будто осенние листья.
Выждав положенное время, чтобы не испортить кадры, Донован собрал их все до единого и, сложив аккуратной пачкой, сунул в плотный конверт. На его лице все это время блуждала зловещая улыбка. Мысленно он уже строил планы жестокой мести.
Глава 2
Пронзительное завывание машинки для полирования зубов вызывало у большинства пациентов доктора Бенви чувство некоторого дискомфорта. Но Майлс был не таков, как большинство пациентов. Уж в чем, в чем, а в принадлежности к большинству — даже такого привилегированного сообщества, как список пациентов доктора Бенви, — упрекнуть Майлса было нельзя. Он расслабленно и небрежно сидел в кожаном кресле, прижав к уху мобильник. Стоило доктору, трудившемуся над ослепительной белизной его зубов, на миг вынуть полировальную машинку изо рта пациента, как Майлс немедленно начал разговор со своей секретаршей.
— Это я, сообщения были? — спросил Майлс, любуясь видом за окном. — Что? А, это у стоматолога машинка воет. Нет, просто отбеливаю. Ну, так что там?
Растянув губы и подставив зубы доктору Бенви для процедуры, Майлс, не обращая внимания на визг машинки, стал слушать подробный, четко составленный доклад секретарши Дженис. В ближайшие минуты ему предстояло выбрать из представленной ею информации самую важную — ту, которая потребует корректировки планов на этот день, составленных еще накануне.
Спокойствие и невозмутимость: таковы были слагаемые его невероятного, просто фантастического успеха в работе. Ему удавалось оставаться сосредоточенным даже в самых критических ситуациях, перед лицом хаоса, когда казалось, что все идет прахом и катастрофа неминуема.
Поняв по появлению во рту последней аппликации на зубах, что процедура подходит к концу Майлс произнес в трубку:
— О'кей… передай Амстедлеру, что я буду через двадцать минут. — Салфетка с аппликацией покинула его рот, и, подвигав челюстью, Майлс продолжал давать указания:
— Пусть Ригли пока просмотрит дело «Олифант против Олифанта», оно слушалось в штате Вирджиния. Пусть покумекает, соотносится оно с делом Чапмена или нет… хотя подожди… она увезла детей на озеро Тахо?
Он дал стоматологу посмотреть на результат его трудов, а сам задумался. «Тахо? — крутилось у него в голове. — Что мы с этого можем получить? Ага, есть! — подумал он без сожаления или радости. — Ну, похоже, дело в шляпе».