Уже подойдя к двери, он вернулся за ведром с мочой. Порадовался тому, что не рухнул по пути. Второй радостью стало то, что дверь оказалась открыта. Стоило толкнуть, она скрипнула, покосилась и повисла на одной петле. Ясно, такие двери закрывать нет смысла. Впереди был коридор. Пол с трещинами, в которые пролезла бы не только крыса, но и крупная собака. На стенах грязные разводы. В одной из проходных комнат Франц заметил белую простынь на стене, стул и триногу. Типа тех, на которые ставят камеры. Он замер, рука с ведром задрожала. Запись с Шеннон он видел много раз. Эта комната была похожа на ту, в которой её сделали. Уверенности, конечно, быть не могло. Но возможно, именно здесь Шеннон наговорила на видео требования террористов. Или не Шеннон? Кто-то другой. Десятки, сотни похищенных просили помощи, выторговывали свою свободу в этой комнате. Церковная исповедальня не знала столько надежд и отчаяния.
Коридор увел Франца вверх, к фанерной двери, на улицу. Солнечный свет едва не сбил его с ног, пришлось привалиться плечом к стене. Промаргавшись, он понял, что солнце уже скрылось, а то, что показалось ярким светом - последние вспышки заката. Франц увидел развалины и людей на камнях.
- Крыса выползла из норы! - Мальчишка с кожаными браслетами на предплечьях вскочил на ноги.
- Кто тебе разрешил выходить? - человек с красной банданой на лбу взмахнул руками.
- Крыса должна прятаться под полом! - "Кожаные браслеты" выхватил пистолет и направил его на Франца.
Мужик с собраными в хвост волосами ударил ногой ведро, которое держал Франц.
Моча расплескалась на одежду Франца, ведро запрыгало по камням.
"Кожаные браслеты" подскочил ближе и направил пистолет Францу в лицо.
- Чего уставился?
Франц попытался уклониться от тычущегося в щеку ствола и упал.
- Смотрите, президентский сынок обмочился от страха! - Мальчишка с браслетами подпрыгнул на месте.
Неправда, Франц попытался подняться, но кто-то наступил ему на руку. Франца окружили. Мужик в бандане копнул его ногу. Около виска затопали рванные кроссовки.
- Издеваться над моей сестрой ты не боялся! Что чувствовал себя сильным и непобедимым, когда за твоей спиной стояли полицейские? Касто и Рамирес держали её, когда ты её избивал и насиловал?
Санчес, мальчишка такой же мелкий как его сестра, будто обоих в детстве не кормили. Пистолет лихорадочно прыгал в руке мальчишки. Лицо раскраснелось, верхняя губа дергалась. Инстинктивно Франц вжался спиной в камни.
- Смотри, как побледнел! - пробасил мужик с хвостом. - Сейчас сердце встанет от страха!
- Призрака увидел! - взвизгнул кто-то.
- Хочу услышать, как ты визжишь! - пробасил человек в бандане и наступил Францу на бедро.
- Что же ты не зовешь на помощь папочку? Ах, да твой отец сдох. Тогда зови Касто!
- Маркуса!
- Лонарди!
- Ну же, тварь, ты что язык проглотил?
- Может, мне стоит засунуть ствол ему в рот, чтобы языком на подавился?
Они топтались вокруг, в Франца летели пыль и мелкие камни. Но пока его не били.
- Какого хера, Санчес, Эмиль, отвалите от него... - говоривший пыхтел, булькал и свистел как умирающий с пробитым легким. - Забыли, что Альбер сказал? Он нужен нам живым!
Санчес повернулся на голос, пистолет все еще целил то в пах, то в грудь Франца.
- Убери оружие, ушлепок! Пошли вон. Все!
Мужик с банданой плюнул на Франца и убрал пятку с его бедра. Нехотя, шаркая подошвами по камням, отсупили и другие.
Грузный старик, кряхтя, опустился около Франца на колени. Потянул за руку, за плечо, помогая сесть. Лицо и руки старика покрывали царапины. Будто он смотрел в окно перед тем, как оно взорвалось.
- Как ты? - просвистел старик. - Все хорошо. Все позади.
Франц оттолкнул его. Он смотрел на царапины и представлял, как они расширяются, разрастаются, рвут кожу, мясо, раскалывают кости, и наконец голова разваливается.
- Я Ливи, - старик снова вцепился в Франца. - Давай, помогу тебе вернуться в комнату.
- Точно, Ливи, убери отсюда эту падаль! - оскалился мужик в бандане.
- Заткнись, Эмиль.
- Пусть сидит под матрасом и не вылазит, - человек с хвостом сплюнул.
- Все хорошо, - пыхтел Ливи. - Альбер скоро вернется. Тебя никто не тронет.
Не обращая внимание на попытки Франца оттолкнуть его, Ливи тянул за локти, подталкивал в спину, поставил на ноги. Теперь Франц видел, что дом, из которого он вышел, был наполовину разрушен. Жестяные стены обгорели.
- Вот так, молодец, - Ливи торопливо затолкал его в душную темноту.
В комнате с простыней на стене Франц налетел на триногу и вспомнил слова Ливи. "Он нужен нам живым". Для чего? Франц теперь заложник? Только какой в этом смысл? Кто согласится платить за его свободу? Касто? Вряд ли, для него Франц скорей был обузой. Или факт, что Касто не убил и не пытал его, стоит рассматривать как знак того, что для Касто он представлял какую-то ценность? Тоже был нужен ему живым?
Франц выпутался из рук Ливи. Держась за стену добрался до комнаты, в которой очнулся. Матрас был не только грязным, а еще коротким и рванным.
- Садись, попей, - Ливи протянул Францу бутылку с трубочкой. От вида болтавшегося внутри молочного коктейля Франца затошнило.
Он ударил Ливи по руке и перевернул бутылку. В комнате запахло кисло-сладким. Коктейль намочил матрас и собрался лужей в щели пола.
- Зря ты так, - вздохнул Ливи. - Тебе нужно не злиться, а набираться сил.
- З-з-зачем? - мысленно Франц проклял дрожь в голосе и заикание.
Ливи не ответил, лишь повздыхал, ища где присесть. Наконец пристроился на полу и вытянул ноги. Не глядя на Франца, массировал колено и морщился.
Наверху зашумело, загрохатало. Завизжали не люди, а ломающиеся камни. С потолка посыпался песок. Франц хотел вскочить на ноги, но Ливи крепко ухватил его за руку.
- Сидеть,- рыкнул он.
Маленькая комната для Франца сузилась в два раза. Снова не хватало воздуха. Конечно, он мог легко освободиться от старика, но что его ждало наверху? Санчес и его друзья? Как лучше сдохнуть? Под завалом или от побоев? Франц вспомнил задушенную девочку. В подвале виллы Санчес было так же темно как здесь. Вспомнил оторванную голову отца. Смерть либо запирает тебя в собственном теле, либо разрывает на части. Каждую минуту человек движется навстречу своей смерти. Он знает, что умрет, но не знает разорвет ли смерть его на части, как Марию Себасу и отца Франца, или запрет его в теле, как девочку в доме Санчес. Если бы Франц мог выбирать, действительно мог выбирать, чтобы он выбрал?