— Жаль, но мне тебе нечем ответить. Ты все тот же, Витя. Лучше у своей начальницы спроси, как надо лечиться от воспоминаний.
Ускоряюсь. Оставляя позади свою боль. Так ему, все правильно сказала. Но вот еще не полностью легко. Все равно еще давит предательски что-то. Раньше жалость и обида. Теперь больше злость.
Пока настрой не прошел, загляну-ка я в свой бывший отдел. Там осталась мной купленная ваза для любимого коллектива. Именно такая и нужна для цветов.
Глава 18
В моем бывшем рекламном отделе больше и не думаю любезничать. Теперь они напоминают гадюшник, а не милый, дружный коллектив.
Коротко здороваюсь все же, и беру свою вазу в шкафу.
— Думаю, она мне теперь часто пригодится, — вслух произношу, засовывая внутрь длинные ножки ароматных роз.
По кабинету прокатываются шумные вздохи.
Ловлю на себе завистливые взгляды. Подозрительно, что Маринки не видно. Даже позлорадствовать некому.
— Вика, тебе Бельский цветы подарил?
— Какие красивые розы!
— Сразу заметно, что ты ему нравишься.
Неожиданно часть коллектива перебегает на другую сторону. Подлизываются. Видимо, прикинули, что я к начальству ближе, ссориться со мной не выгодно.
На все их вопросы и восторженные возгласы покивала и выхожу. Даже не знаю, что больше раздражает. Лицемерные подлизы или те, что не скрывают жгучую зависть?
Знали бы и те и другие, что это все фальшь. Чему тут завидовать? Разве что повышенной ставке с гонораром за фиктивность. Ну это поможет мне, а счастье вряд ли добавит.
Раз уж дошла сюда, тогда и к бывшему начальнику решила заглянуть.
— Здравствуйте, Николай Сергеевич, — здороваюсь, но все мое внимание не на нем, а на Маринке.
Вот где она оказалась.
— Заходи, Вика, — зовет бывший начальник. — Мы тут как раз разбираемся с неприятным инцидентом. С тобой, кстати, связано.
Марина сидит заплаканная, взгляд в пол опустила. С ней-то понятно, могла опоздать, перепутать заказчиков, выдать лишнее или вообще нагрубить. Ничему не удивлюсь, я же с ней работала в одном отделе.
Но зачем со мной связывать? Тем более теперь!
— Николай Сергеевич, я же сейчас в другом отделе работаю. Вы ничего не перепутали? — уточняю, а то мало ли, вдруг по старой памяти решил устроить взбучку.
— Помню, помню. Вот твой начальник, или кто он там тебе по слухам, — хмыкает многозначительно. — Звонил мне Кирилл Алексеевич. Потребовал выгнать Марину за то, что посмела обидеть тебя.
Обалдеть…
Получается, пока за мной Витя гнался, чтобы сообщить, как я изменилась, а он бедный мучается от воспоминаний, Бельский решил мне помочь. Не забыл, не пропустил мимо ушей. Хотя перед этим плеткой размахивал.
— Но мне некуда было съезжать, а Вике есть куда, — ноющим голосом оправдывается скорей змея, чем подруга. — У нас вышла ссора, потом я попросила Вику переехать. Пожалуйста, не надо меня увольнять.
Что-что? Попросила она. Ну да, как же!
— Это не мне решать, — пожимает плечами Николай Сергеевич. — Кирилл Алексеевич прямо дал распоряжение — сделать выговор и уволить. Еще добавил, что мнение Виктории учитывается, спасти тебя может только она.
— Вика, ты злишься, я знаю, — Маринка, заламывая руки, подбегает ко мне. — Но тебе ведь легче не станет, если я останусь ни с чем. У тебя все-все будет. Вон какая стильная, во всем новеньком. А я обещала родителям помочь на лечение.
— Они чем-то серьезным болеют? — настораживаюсь я.
Раньше Марина не говорила об этом. Наоборот, с родни еще деньги тянула.
— Да, да! Папа слег, мама еле ходит. Не лишай меня работы. Я же и не подойду больше к тебе. Вообще меня больше не заметишь.
Во дела… слушаю Марину и дивуюсь.
— А хочешь, возвращайся в квартиру? Я выгоню девочек. Они же и не подруги мне вовсе. Так, напросились, настроили против тебя. Всё они! Гадюки хитрые! Увольняйте лучше их.
Мы с Николаем Сергеевичем переглядываемся, слушая выплеск умоляющих просьб с обещаниями. Топить кого-то, ради спасения, она тоже не забывает.
— Нет, я не вернусь. Оставайся в квартире с гадюками, — отказываюсь, хоть еще и без определенного места.
Но куда мне вернуться? Хозяйка квартиры теперь меня даже не пустит.
Да и вообще ни дня с такой соседкой прожить не хочу.
— У меня пропали сережки, — пользуясь случаем, выясняю. — Ты сможешь мне их вернуть?
У Маринки вытягивается лицо, а в глазах столько читается невинности и удивления.