Сейчас так прикидываю, где его офис находится, и откуда забирал водитель Викторию. Совпадает. Значит, помощница не врет. Но мне-то не легче от этого.
— И как я узнаю, что между вами ничего не произошло? Судя по тому, что я услышал, намечалось свидание. Ты попалась на горячем, Виктория.
— Мне стыдно, но я обманула Александра и тебе побоялась сказать. Согласилась еще встретиться с твоим братом, лишь бы отстал. Клянусь, никаких с ним объятий, поцелуев и прочего. Я помню про наш договор.
Немного легче все-таки становится. Возможно, не успели зайти далеко.
— Торт в него бросала? — уточняю важное.
— Нет-нет! Ничем не бросалась, вела себя очень прилично.
— Вот и зря! Как в меня запустить, так ручки твои хрупкие не дрогнули. Что еще у вас было, кроме ужина? Что ты ему говорила о нас?
— Ох-х…
Подозрительно звучит ее «ох». Виктория срывается с места, хватает пакет и залетает в ванную. Слышу, как закрылась там. Через дверь теперь смелее переговаривается:
— Мы беседовали о разном. Всего не помню. Ну я же не знала, что он тоже Бельский!
— У него еще больше плеток, чем у меня, — отпугиваю от брата, зная, как помощница на них реагирует.
— Да не собираюсь я проверять. Говорила же, что завязала с мужчинами.
— Ты мне это, говори да не заговаривайся. Завязала она! С Алексом только завязывай.
Хотя так подумал, что, кроме двоюродного брата, еще есть мужики. Не помощница, а сущее наказание! Мне к ней телохранителя, что ли, приставить? Отгонять от милой скромницы падких самцов на хорошеньких девушек? И напился бы с горя, да некогда.
За дверью раздается плеск воды. Наверное, разделась уже и купается. Меч тоже просится в ванную.
— У тебя мало времени, Виктория. Скоро начну дверь выбивать.
Предупреждаю и готовлюсь к ее возвращению.
Стресс увеличился троекратно. Его нужно снять. Конечно, нужно. Виктория довела, пусть теперь и помогает расслабиться. Делает массаж, соблазняет, напрашивается на сладострастное продолжение, чтобы я отменил свое правило в договоре.
Занимаю центральное место на кровати и жду. Минуты бесят, тянутся медленно. Сейчас выйдет в коротенькой пижамке или в одном нижнем кружевном белье… А может без него? Ну, я тогда сразу пойму, к чему готовиться. Меч уже готов, нам долго собираться не надо.
Открывается дверь из ванной комнаты. Фиктивная невеста выходит…
Что за чертовщина?
От ужаса на кровати подскакиваю.
— Это что на тебе? Где кружевное белье?!
— Что? Какое белье? — девушка моргает растерянно, поправляет волосы, собранные в тугую косу.
Опять издевается!
Даже Меч в боксерах заскулил.
— Ты в тюремную спальню собралась? Зачем нацепила вот это вот?! У меня глаза болят на такое смотреть!
Даже слов нет, как описать ее пижаму — длинную, черную, в крупных крестах. Осталось только зачитать молебен перед сном, а потом отпевать меня до отключки, желательно крепким пойлом.
— Между прочим, надела любимую пижаму. В ней никогда не холодно.
Ну еще бы! Длинная рубаха с рукавами до кончиков пальцев и штаны до пола свисают. Она и бывшего так соблазняла, или мне, как обычно, везет?
— Только прошу не забывать о нашем договоре, — переживательно напоминает, укладываясь на самый край большой кровати. — Спокойной ночи, Кирилл. Я обещаю тебя больше сильно не расстраивать.
— Угу-угу.
Сейчас она делает что?
Ни массажа, ни намека на желание близости. С ней вообще-то настоящий голодный мужик в одной спальне. Сердито соплю, злюсь на дурацкое правило. Зачем я придумал его? Под каким находился затмением?
Прислушиваюсь. Вроде бы затихла девушка. Первая, с которой я просто буду рядом спать. Еще не знаю, как смою потом такое темное пятно из своей биографии. Главное, чтобы не узнал Алекс и мои болтливые друзья.
На одно только надеюсь, чтобы мне не приснилась «пижамка» Виктории. В самом страшном сне такой ужасный облом я не встречал.
Глава 25
Вика
Пробуждение получается смутным. Еще не открывая глаза, я чувствую, что под моей головой нет мягкой подушки. Что-то твердое давит, и мне нравится на этом лежать. Пытаюсь пошевелиться, но подозрительное препятствие держит.
Что, значит, держит?!
Вот тут я уже распахиваю глаза, встречаясь с откровенно-хищным взглядом Кирилла. Он нагло разглядывает меня, с утра взъерошенной, небритый и запретно дурманящий растерянные мысли спросонья.