Шаг, прыжок, удар.
Шаг, прыжок, удар.
– Привет, – он поздоровался со мной совсем не громко, но в тиши плывущего вечера его голос кристально четко достиг меня.
Последний удар. Мяч запрыгал по покрытию. Я склонилась, оперившись руками в колени и позволила себя отдышаться, прежде чем обернуться:
– Привет.
Конор стоял от меня за три шага, бесконечно большое для нас расстояние. Мой взгляд сразу поднялся к его лицу, я попыталась прочесть по нему, знает ли он. Но его лицо не выдавало его. А вот его поза сквозила скованностью и настороженностью. Я знала язык его тела на отлично. У меня было много времени выучить его, за те годы что я смотрела со стороны. Его выдали руки, неестественно вытянутые по бокам его тела. Виной этой настороженности была я, именно я изменила динамику наших отношений стремительно отдалившись от него с появлением Ника. В остальном, он был такой же, как и всегда. Улыбался мне так, как будто рад меня видеть, смотрел на меня как друг, не ждущий удара в поддых.
Ох, Конор, прости меня.
Я была плохим другом. И сегодня я позвала его сюда, чтобы рассказать ему об этом.
– Тренер сказал мне о том, что тебя позвали присоединиться к летним сборам у Милошевича. Поздравляю тебя. Не могу передать словами, как горжусь тобой и как я рад.
В любой другой день, мы бы уже сжимали друг друга в объятиях, пританцовывали и ликовали, радуясь общему успеху. Но не сегодня.
Это было в воздухе.
– Спасибо. Я всё еще не могу в это поверить, – улыбка непроизвольно расплылась по моему лицу.
– Так и должно быть, я всегда знал, что ты сможешь, – он запустил руку себе в волосы, глядя на меня из-под пальцев. – Теннисозавр.
Лед тонкой коркой, сковывавшей воздух между нами, как будто тронулся и почувствовав это также так же как и я, Конор шагнул ко мне. Но я не могла этого допустить.
– Я хотела поговорить с тобой не об этом.
Моего тона хватило, что бы он пресек свой шаг.
Мне нужно было смотреть на него в этот момент. Я должна сказать об этом глядя ему в глаза. Но вместо этого мой взгляд побежал по верхушкам трибун.
– Ты знаешь, что мы со Стейси… - я попыталась найти слова, которые описали бы ситуацию – приостановили наше общение?
Вышло нелепо.
Конор повел плечами:
– Последние дни Стейси подавлена. Я понял, что между вами что-то произошло. Но она пока не хочет говорить об этом.
Я закусила губу. Мне было бы легче веди она себя как сука. Пускай бы рассказала ему свою версию событий, настроила его против меня. Но она оставила мне возможность первой рассказать о случившемся. Первой составить картину происходящего в его голове.
К чему это благородство сейчас?
Я наконец взяла себя в руки и зафиксировала глаза на лице Конора.
– Почти с самой нашей первой встречи я была влюблена в тебя.
Надо отдать Конору должное, он не поменялся в лице, не отшатнулся, только кулаки сжались.
– Я полюбила тебя на первом курсе и любила всё это время, – я говорила ровно, мой голос почти не дрогнул. Я ожидала, что когда буду призваться ему, внутри всё будет разрываться на части. Но это было больше похоже на лед, сковывающий внутри.
– Я… – выдохнул он, подавшись ко мне.
– Нет, – я выставила ракетку между нами, заставляя его сохранять дистанцию, – сейчас это уже в прошлом, теперь я люблю другого человека. Тут нечего обсуждать, я просто хотела, чтобы ты знал об этом.
Боль, скользнувшая во взгляде Конора, стала для меня отчасти искуплением.
Отчаянье и смирение.
– Именно поэтому мы больше не можем дружить со Стейси и, к сожалению, – тут мой голос всё-таки сорвался, – с тобой мы больше тоже не можем дружить.
– Ника, – хрипло выдохнул Конор, – я… что я могу сделать?
– Ничего, – пожала я плечами, чувствуя, как слеза скатывается по щеке, – тут ничем не поможешь. Никто не виноват, так случается.
Конор поднял руки, прижимая открытые ладони к глазам и скрывая своё выражение лица от меня.
– Я никогда не хотел с тобой так поступать.