Малко философски пожал плечами.
– Господин посол, – сказал он умышленно сочувственным тоном, – я сделал все, что мог, и даже больше. Я отдал вам частицу своей души. Я убивал, а это я ненавижу. Я рисковал своей жизнью, за это мне платит ваше правительство, но я не могу сделать мазут. Если хотите, прыгайте за борт и плывите...
Посол от изумления замолчал, покраснел и, наконец, сказал:
– Я слышал, что вы сказали моей дочери. Это гнусно, я не позволю...
Светлые глаза Малко чуть заметно потемнели.
– Я не буду спрашивать у вас разрешения, господин посол, – отрезал он. И показал на пистолет: – Здесь осталась еще одна пуля. Я не дам вам испортить мне конец. Умираешь только один раз, господин посол... Это важная дата в жизни...
Кетлин, опустив глаза, молчала.
Дипломат резко обернулся на крик одной из девочек.
Впервые Малко заметил в глазах Кетлин улыбку. Она наклонилась к нему. – Даже если мы не умрем, – сказала она, – мы займемся любовью. Мне многое нужно вычеркнуть из памяти.
Убаюканные шумом моря, дети снова уснули. Малко пытался подсчитать, сколько времени они продержались без воды.
Малко, ничего не ощущая, держал за руку Абди, который вот уже полчаса беспрерывно стонал. Лодка продолжала отклоняться от курса, волнение немного усилилось, а солнце все ниже спускалось к горизонту. Малко уже десять раз проверял передатчик. Он продолжал работать, но слышит ли кто их сигналы?
Он начал серьезно сомневаться в этом.
Вдруг Абди приподнялся и сделал глубокий вдох, при этом обычная розовая пена не выступила из раны. Он открыл глаза, черты его лица разгладились.
– Сейчас мне хорошо, – сказал он, – я чувствую себя гораздо лучше. Я хотел бы искупаться... Мне так жарко.
– Рановато, – объяснил ему Малко.
Он был так обрадован, что сомалийцу лучше! Это их амулет. Малко стало казаться, что все устроится, что из пустынного моря наконец возникнет большой корабль.
Сдавленный крик заставил его повернуть голову. Посол, стоя на форштевне, размахивал руками, как сумасшедший, крича что-то неразборчиво. Малко сначала подумал, что тот действительно сошел с ума. Но американец обернулся и заорал охрипшим от волнения голосом:
– Смотрите, смотрите!
Он протягивал руку вперед, указывая на волны. Малко взглянул и ничего не увидел. Американец, наверное, заметил кита и принял его за подводную лодку.
Однако шум, отличный от шума волн, заставил его взглянуть внимательнее. И он тоже заметил три черные точки, летящие низко над водой.
«Птицы, – решил он. – Пеликаны или большие чайки». – Он обернулся к Кетлин сказать, чтобы она тоже посмотрела. Когда он снова перевел взгляд, посол орал, как психопат, а три птицы стали громадными. Малко осознал наконец истину и испугался, что сердце сейчас разорвется от радости.
Три вертолета с ревом прошли над лодкой. Грязно-зеленые, громадные, ощетинившиеся антеннами, они летели на высоте не более тридцати метров над уровнем моря плотным строем. Малко успел заметить на фюзеляжах американские звезды. Геликоптеры уже снова возвращались к ним. Он услышал собственный истошный вопль (другие тоже орали), вскочил, замахал рукой.
– Они здесь, они здесь, – закричал он и кинулся к Абди. Старый сомалиец смотрел прямо на вертолеты, но не видел их. Когда Малко попытался взять его за руку, она безжизненно упала. Его последний вздох не был услышан из-за грохота моторов. Малко тормошил его морщинистую руку.
Это слишком глупо. Слишком глупо и слишком грустно.
Один из прилетевших громадных шершней, раскачиваясь, застыл над лодкой. Из его брюха вывалился и развернулся трап. Малко не двинулся с места, он крепко сжимал руку Абди и не мог, не хотел отпустить...