Сегодня Шандора Саллаи сопровождал лишь один студент – Илья Буров. Пыталась, правда, пристроиться целая ватага первокурсников, но Буров их быстренько «отшил».
Саллаи, очень прямой и подтянутый, выглядел куда моложе своих шестидесяти семи. Седина почти не тронула его гладких, черных, причесанных на прямой пробор волос. Как всегда, он был весьма тщательно одет. Буров, тощий и голенастый, вышагивал рядом с учителем, не совсем попадая в такт: то забегая вперед, то чуть приотставал…
– Это не опровержение, учитель Шандор, – говорил он быстро и напористо, – я нисколько не ставил себе целью расшатывать устои. Просто внес коэффициент сомнения…
Саллаи слушал его молча. Статья Бурова, появившаяся в последнем «Вестнике» астрофизического факультета, и вправду не претендовала на сокрушение общепринятой гипотезы Саллаи о природе тау-излучения. Статья состояла из математических выкладок и минимума текста, но этот минимум, при внешней безобидности, содержал скрытую иронию и даже язвительность. Никого из людей, понимавших суть дела, безадресность иронии обмануть не могла.
– Вы утвердили в науке свое мнение о том, что тау – один из видов энергии, рожденных звездной активностью, – продолжал Буров, – и оно считается незыблемым. Я ничего не опровергаю, учитель Шандор, просто мне пришло в голову рассчитать принципиально новый вариант взаимодействия…
Он ничего не опровергает, думал Саллаи, идя по красноватой дорожке сада, и прохлада раннего вечера легко касалась его бесстрастного лица. Попробуй опровергни такую стройную гипотезу. Да, собственно, не гипотезу, а признанную теорию. Он, Шандор Саллаи, создал большой инкрат и разработал тончайшую методику наблюдений. Всего себя отдал он науке, долгие годы жил анахоретом, не вылезая из лунной обсерватории, совершенствуя большой инкрат, шаг за шагом накапливал неоспоримые факты. Таким образом, ценой нескольких десятилетий поистине самозабвенного труда он, Шандор Саллаи, установил наличие периодов Активной Материи и на пике такого периода первым выделил в звездном хоре новый, еле слышный и ранее неведомый голос – тау-излучение. Его капитальный труд, кратко и выразительно названный «Тау», лег в основу нового и, по общему мнению специалистов, наиболее плодотворного направления в астрофизике.
Все это так.
Но годы идут, и все труднее становится ему, Шандору Саллаи, работать у большого инкрата, все реже наведывается он в свою лунную обсерваторию. Нет, не потому только, что наблюдения последних лет мало что прибавляют к накопленной ранее информации. Силы убывают – вот что. Никуда не годится печень – по-видимому, надо решаться на операцию, заменить ее новой. А он все тянет, заглушая боль препаратами и отмахиваясь от советов врачей…
Вечерело. Удлинялись тени. Завозилась, раскачивая сосновую ветку, белка – устраивалась, должно быть, на ночлег. Вдруг Саллаи обнаружил, что Буров умолк.
– Почему ты замолчал, Илья? Продолжай.
– Мне показалось, что вы отключились.
– Нет. Я слушаю.
– Математический анализ, который я проделал, – сказал Буров, почему-то понизив голос, – не дает оснований для… ну, для поспешных обобщений, что ли… Но он определенно наводит на мысль, что… на ту мысль, что тау – не один из видов энергии, рассеянной в космосе, а… как бы это выразить…
– У тебя и слов-то нет.
– Просто я не думал о словесном выражении. Я ведь шел чисто математическим путем.
– Хорошо, – сказал Саллаи, сворачивая на дорожку, ведущую к морскому берегу. – Я помогу тебе сформулировать. Твоя статья – имею в виду ее математическую часть, а не тон, который я отбрасываю за ненадобностью, – так вот, статья наводит на мысль, что тау – не один из видов галактической энергии, а ее универсальный носитель. В разных условиях взаимодействия тау-излучение может принимать разные энергетические формы – тепловую, электромагнитную, может быть – и гравитационную. Тау – и не излучение собственно, а единая энергия, рассеянная в космосе.