— Могу я его увидеть?
— Нет-нет, это невозможно! — На лице Крамнера отчетливо проступил испуг. — Профессор уже отбыл в отель. Или отбудет с минуты на минуту… Но мы можем предоставить вам его служебный электронный адрес: свяжетесь с ним, когда пожелаете, — быстро добавил Крамнер, опомнившись.
— Да, было бы здорово! — как-то по-детски заулыбался Лехман, неуклюже раскланялся на прощание, и, наконец, позволил Крамнеру прервать звонок.
— Мерзкий все-таки тип, верно, Джек? — Марк, утерев лоб, вернул кактус на обычное место. — Цапнуть бы нам с тобой его, как думаешь?
— Мерзкий? Разве? — удивился Алекс. — Вроде бы обычный парень, этот Лехман…
— Я про Крамнера.
— А-а…
— Ума не приложу, чего Стейнберг его до сих пор не выгонит. С клиентами разговаривает, будто те слабоумные, сахар изо рта так и течет… Не замечают они, что ли?
— Спроси у Стейнберга. — Алекс, вздохнув, откинулся в кресле. Думать о Крамнере не хотелось, ни о чем думать не хотелось, но Лехман все никак не шел из головы. Почему он «завис» среди кривых зеркал и незамкнутых окружностей, но немедленно высвободился, стоило внедрить в его сознание мысль о «Погребке»? Что было такое в этом добродушном увальне, в его «крючке», чего сутки не могла разгадать вся команда брейк-сейверов, а Режнак заметил, едва взглянув? Да ничего в нем не было! Запотевшие зеркала, зеркала, незамкнутые окружности…Черт бы побрал эти зеркала!
Запищал таймер: смена закончилась. Алекс вскочил с кресла, так, будто оно обратилось в Доброго Джека, и бросился к шкафчику за пропуском и курткой.
— Ты чего?! — вытаращился на него Марк.
— До завтра! — крикнул Алекс, уже выбегая из зала. Объяснять времени не было, да и не смог бы он объяснить — почему ему вдруг так приспичило поговорить со старым профессором. «Сейчас или никогда», — болезненно билось в голове, а никогда так и не узнать разгадку казалось немыслимой, недопустимой ошибкой. Нужно было догнать Режнака — если повезло, и он еще не уехал.
Казалось, можно было не торопиться, взять у Крамнера адрес и написать профессору когда-нибудь потом, собравшись с мыслями — но потом на это не хватило бы смелости, или забылось бы все за делами, за всякой чепухой. Алексу нравилось считать себя хорошим взломщиком, не нравилась мысль об обратном и еще больше не нравилось не понимать, что к чему.
— Пан профессор!!! — Алекс выбежал на крыльцо, когда Режнак уже въезжал по выдвижному пандусу в микроавтобус.
Режнак тронул сенсор на подлокотнике, откатил коляску назад и развернулся.
— Так точно: пан профессор. Чем могу служить?
— Простите за беспокойство… Я не… Что… — От бега заплетался язык, мысли окончательно спутались. — Почему вы сказали, что дрим-внушением я могу «все испортить», пан профессор? Почему вообще «Погребок» сработал?!
— Вы сами-то как думаете? — спокойным тоном поинтересовался Режнак.
— Я думал, но… До конца смены с ребятами только это и обсуждали, и все без толку. Я не понимаю, пан профессор… Объясните, прошу!
Режнак долго наблюдал за ним из-под кустистых бровей, чуть склонив голову к плечу. И в ту секунду, когда Алекс уже уверился в отказе, вдруг хитро улыбнулся.
— Будь по-вашему: попробую. Если вы проводите меня в «Погребок» и угостите… как вы сказали, «темным Домашним»?
— Неплохо. — Режнак отхлебнул пива и проводил взглядом удаляющуюся Розу. — Очень даже.
— Э-м… Да, — пробормотал Алекс, гадая, что именно профессор в данном случае имел в виду. В «Погребке», среди дощатых столов и старинных стеклянных бокалов, сверкающая лаком моторная коляска смотрелась странно. Все, ровным счетом все было странно: идти следом за профессором через весь релакс-таун к ретро-кварталу вдоль берега Дуная, рассказывать, как когда-то с технологического перешел на режиссерский, а потом, устав от безденежья, бросил и устроился в «Дримс», пить с прославленным старым ученым пиво, будто с приятелем. Режнак задумчиво кивал, улыбался, слушал — но сам ничего рассказывать не спешил.
«Вот ведь чудак!» — Алекс отхлебнул из своего бокала. — «Как бы еще не передумал».
— Пан Анджей, вы обещали объяснить про…
— Не спешите, Алекс, — с улыбкой перебил Режнак. — Вам, конечно, доводилось прежде слышать о Сергее Саргатском?
— Да.
— Гений дальней косморазведки, стальные жилы, золотая голова… Настоящий исследователь, старой школы, фанатик своего дела! На тридцать пять земных — сто сорок лет в гибернации и еще пятнадцать на планетарных биостанциях. — По всему было видно — Режнак искренне восхищается Саргатским. — А знаете, из-за чего ему пришлось оставить космос, Алекс?