— Успокойся, Зефски, — нетерпеливо сказал Тито Апостос.
Джо Чип повернулся к Пат.
— А что ты об этом думаешь?
Пат пожала плечами.
— Не пожимай плечами, а ответь мне.
— Мы отступили во времени, — сказала Пат.
— Не совсем так.
— Что же тогда с нами случилось? Мы продвинулись во времени вперед?
— Мы не двинулись с места, — сказал Джо, — и находимся там, где всегда. Но по какой-то причине действительность претерпела регрессивный процесс, утратила прежние точки опоры и вернулась назад, к предыдущему этапу. К этапу, на котором она находилась пятьдесят три года назад. Впрочем, может наступить и дальнейший регресс. Однако в этот момент меня больше интересует, не являлся ли вам Ранситер.
— Ранситер, — отозвался Дон Денни, на этот раз с ненужным возбуждением в голосе, — лежит внутри этого здания в своем гробу, мертвый, как камень. Это единственная форма, в которой он нам являлся, и мы уже не увидим его ни в какой другой форме.
— Скажите, мистер Чип, слово “Убик” ничего вам не напоминает? — спросила Френси Спаниш.
Ему пришлось сосредоточиться, чтобы понять смысл ее вопроса.
— Ради бога, — сказал он наконец, — неужели вы не можете отличить видения…
— У Френси бывают сны, — объяснила Типпи Джексон. — Они всегда у нее были. Расскажи ему свой сон об “Убике”, Френси. — Она повернулась к Джо. — Сейчас она расскажет вам свой — как она его назвала — сон об “Убике”. Он приснился ей прошлой ночью.
— Я называю его так, потому что это действительно был сон об “Убике”, — запальчиво сказала Франциска Спаниш, нервно сплетая пальцы. — Послушайте, мистер Чип, мой сон отличался от тех, что я видела раньше. С неба протянулась большая рука — как будто рука бога. Она была огромна — величиной с гору. Я понимала, что это очень важно; ладонь была сжата в кулак, похожий на скалу, и я видела, что внутри него находится какая-то ценная вещь, от которой зависит моя жизнь и жизнь всех жителей Земли. Я ждала, когда ладонь раскроется, и, когда это произошло, увидела, что в ней было.
— Баллон с аэрозолем, — сухо заметил Дон Денни.
— На этом баллоне, — продолжала Френси Спаниш, — большими золотыми буквами, которые горели огнем, было написано одно только слово — УБИК. И ничего больше. Только это странное слово. А потом ладонь вновь сжалась, и рука исчезла за тучами. Сегодня, перед началом похоронной церемонии, я, заглянула в словарь и позвонила в библиотеку. Однако никто не знает этого слова, не знает даже, на каком оно языке. В словаре его тоже нет. Работник библиотеки сказал, что это не английское слово. Есть одно латинское слово, очень на, него похожее: ubigue. Оно значит…
— …везде, — сказал Джо.
— Да, именно это, — кивнула Френси Спаниш. — Но слова УБИК нет, а именно так оно выглядело во сне.
— Оба слова имеют одно значение, — заметил Джо, — и различаются только написанием.
— Откуда ты знаешь? — спросила Пат Конлей.
— Вчера мне явился Ранситер, — объяснил Джо. — Он выступал в рекламном ролике, снятом перед его смертью. — Джо не вдавался в подробности: дело было слишком запутанным, чтобы его можно было объяснить, особенно в эту минуту.
— Ну и глупец же ты, — сказал Пат Конлей.
— Почему? — спросил он.
— И ты считаешь это явлением умершего человека? Точно так же можно счесть это явлением письма, написанного им перед смертью. Или рабочие заметки, сделанные много лет назад. Может, даже…
— Я иду в Дом, чтобы еще раз взглянуть на Ранситера, — сказал Джо. Он отошел от остальных членов группы, которые остались на месте, и по широкой деревянной лестнице вошел в темную тишину предпохороннего дома.
Там не было ни души. Он увидел только большой зал с многочисленными рядами кресел; напоминающими церковные лавки, и в противоположном углу — украшенный цветами гроб. В небольшой боковой комнате стояли старомодные органы и несколько складных деревянных стульев. Здесь пахло пылью и цветами; этот отвратительный запах был ужасен. Подумать только, сколько жителей штата Айова встретились с вечностью в этих четырех равнодушных стенах. Лакированные полы, носовые платки, толстые темные шерстяные костюмы… и так далее, вплоть до медяков, которыми прикрывают глаза умерших. И органы, играющие короткие, ритмичные псалмы.
Он подошел к гробу, поколебался мгновение, потом заглянул внутрь.
В углу гроба лежала кучка обугленных высохших костей, а на ее вершине тонкий, как бумага, череп, искривленный в насмешливой гримасе. Запавшие глаза напоминали высохшие виноградины. Вокруг небольшой кучки останков Ранситера валялись обрывки материала с торчащими, как щетина, волокнами. Все было абсолютно неподвижно. Таинственный процесс изменений, уничтоживший Венди и Ала, завершился — и явно очень давно.