Возникла пауза – майор осмотрел крохотную баночку лососевого паштета, выглядевшую в его ладони детской игрушкой, отломил кусок булки с изюмом, выковырял паштет ложкой и намазал на сдобу. Олеся зажмурилась. Прожевав и проглотив, Велько вскрыл икру минтая и продолжил:
– Душан говорит – привычка. Жена здешняя, привыкла, чтобы в погребе банки какие-то стояли. Ей, мол, спокойнее, когда есть запас на черный день. А так-то они раз в неделю в тот супермаркет катаются, колбасу и мясо закупают. О! Точно. Там еще копченые куры вкусные. А вы?.. Вы курицу не едите?
Олеся замотала головой.
– Надо съездить, – выбросив пустые банки в мусорное ведро, подытожил Велько. – А то у меня на ужин ничего нет. Грибы я покупать не буду, посмотрю, какие там еще консервы, какое мясное, какие куры. Купить вам грибов? А то я у вас всё съел. Я могу купить и привезти. Или не грибы. Вы скажите.
Олеся набралась смелости и предложила:
– Давайте съездим вместе? Я собиралась закончить с садовыми работами, принять душ и поехать в магазин. Но сначала появился Пахом, а потом…
– Где вы нашли этого липучего Пахома, если не секрет? – спросил майор. – Я его сильно не рассматривал, но даже по мимолетному впечатлению он вам не пара. Простите за прямоту.
– Сначала было нормально, – пробормотала Олеся. – Первый год было нормально. Я с ним познакомилась, когда вызвала мастера на час. В фотосалон. Надо было доделать мелочи после перестановки и работы электриков. Закрепить пластиковые панели, поставить потолочные плинтуса. Врезать новый замок в заднюю дверь. Обшить стойку свежим ламинатом, повесить «Уголок потребителя». Я позвонила по объявлению, и пришел Пахом.
Велько смотрел внимательно, но это почему-то не смущало – наоборот, хотелось избавиться от недоговоренностей. Воспоминания накатили так ярко, как будто знакомство с Пахомом произошло несколько дней назад.
– Он очень уверенно говорил. Сейчас я понимаю, что надо было включить голову и насторожиться. А тогда я слушала, как он критикует работу электриков, и радовалась, что нашелся тот, кто заметил недочеты и может их исправить. Он постоянно повторял: «Сделали плохо, потому что ты девица. Ты ничего не понимаешь в выключателях, они тебе поставили плохие, надо менять». Так же говорилось о лампах, о розетках…
– А причем здесь половая принадлежность? – поинтересовался Велько, доедая мармелад. – Я тоже в выключателях ничего не понимаю.
Олеся вздохнула:
– Вас не обманут, потому что вы сильный и можете запихнуть электрика в багажник. А девицу обманут обязательно… впрочем, речи немного изменились, когда Пахом понял, что я не наемная управляющая, а хозяйка салона.
– Кто бы сомневался, – кивнул майор.
– Некоторое время было хорошо. А потом началось: я тяжело работаю, а ты ничего не делаешь – не стоишь за стойкой в салоне, не печешь, не консервируешь, не…
– Вам это не надо, – вылизав арахисовую крошку из коробки, сказал Велько. – У вас тут красиво. Цветы. Вы рисуете. Зачем вам консервировать? В магазине готовое продают, покупай да ешь. Я на прошлой неделе со смены вернулся, а в подъезде воняет так, что глаза режет. Волк мне заявляет – это насекомых травили, это яд какой-то, не заходи. А как не заходить? Определил источник вони. Поднялся на второй этаж – туда вообще только в противогазе, если по-хорошему. Натуральная химическая атака. А это соседи ткемали из алычи варят, не жалея чеснока. И дверь входная открыта, чтобы кухня проветривалась. Я ткемали пробовать отказался, ушел. Зачем вам это? У вас все цветы и рисунки сдохнут в такой атмосфере.
Олеся смотрела на арахисовые крошки, прилипшие к темной щетине, тщетно изгоняла из памяти, как майор облизывается – аж мурашки по спине побежали.
– Когда поедем? – с сожалением оглядев пустые коробки, спросил Велько. – Через полчаса?
– Если вам неудобно, то я съезжу сама, – неотрывно следя за его губами – и, наверняка, выходя за рамки приличия – проговорила Олеся.
– Я вас свожу. В ближайшие дни постарайтесь обращать внимание на окружающую обстановку. Предпочтительнее находиться в обществе людей и оборотней, не забывать запирать дверь квартиры, а в случае, если Пахом появится на горизонте, немедленно известить меня. Не думаю, что он решится на противоправный поступок, но… У вас же никогда не доходило до рукоприкладства?
– В смысле?
– Он вас не бил?
– Нет, что вы!
– Я – ничего, – махнул рукой Велько. – На службе насмотрелся на всякое. Оружия у него нет? Охотничьего ружья, к примеру?
– Нет.
– Отлично. Принимайте душ. Телефон я вам запишу. Выезжаем через полчаса.