Маркел кряхтя полез в машину.
Илья еле втолкнул узел на заднее сиденье.
— Шофера имеешь, али сам правишь?
— Есть шофер. За тобой сам приехал.
— Леспромхоз-то ниче?
— На хорошем счету, отец.
«Хм, все ладно. Что скажешь. Инженер… Выучил… Вот оно: Советская власть… учись знай. Человек. Горб не гнуть. Распоряжайся…»
А ведь не хотел Илью даже в школу в район отправлять — помощник в охоте. Председатель сельсовета на катере приезжал, агитировал… Стыдно теперь сделалось. Он отогнал набежавшее. «Ну, ладно, все перемололось. Хорошо!»
…Все у Маркела на новом месте шло ладно. И вдруг узнал неприятность: нарезное оружие держать не разрешается. «Что это за порядки у их эки. Сдать его надо? Как не так… такое ружье сдать!..»
Маркел решил, что не покажет ружье и не отдаст никому, тем более что оно дареное.
Он смазал ружье, бережно завернул в старую рубаху, положил в свой самодельный деревянный чемодан, ключ от которого всегда носил с собой.
Для вида купил тулку двенадцатого калибра и зарегистрировал ее в обществе охотников. Маркелу показалось, что дело устроено: числится пусть эта тулка, а ходить он со своим станет. Показываться на глаза никому не будет — и все ладно.
Летом Маркел с корзиной в руках каждый день уходил в лес за грибами. Но корзина была только для вида — маскировкой. На самом же деле он обследовал всю округу, облазил все болота. «Есть зверишко, — думал он, — и много». Маркел был удивлен даже: как это тут больше лосей, чем на Пелыме. Словно в пригоне в ином месте истоптано.
Только открыли осеннюю охоту, Маркел пошел в лес с ружьем и собакой. Он уже теперь не сомневался нисколько, что Пестря найдет лосей. «Пусть погоняет, поразомнется, а то засидится, зажиреет».
— Смотри, отец, здесь ведь строго, не то, что у нас на Пелыме. Наткнешься на лося — не вздумай стрелять, — просил Илья. — А подойдет срок — я тебе достану разрешение. И где ты ходишь, там рядом, через версту, приписное охотхозяйство общества «Динамо». Туда не вздумай зайти. Там егеря, охрана.
Илья не надеялся на отца, знал, что может не утерпеть он, поэтому и выговаривал, волновался за него, переживал, как бы не сорвался старик.
«Объегорю я этих егерей», — думал про себя Маркел. Ему казалось, что место он изучил, знает лучше любого, и никогда не попадется.
Пестря быстро нашел лосей и гонялся за ними до вечера.
Раза два Маркел подходил близко, но не стрелял, хмыкая довольно.
«Добро, добро. Вот подойдет сезон… никуда не денешься».
Шло время. В один из ноябрьских дней Илья еще с порога крикнул:
— Ура, отец! Достал тебе лицензию.
Радости старика не было предела.
«Вишь, доступил. Начальник…»
— Молодчина, Илюха, угодил старику.
Маркелу теперь представлялось, что жизнь его еще лучше здесь будет, сын его авторитетный человек, во всем поможет старику. «Выпоил — выкормил себе заменушку». И, может, доживет он свой век, как у «Христа за пазухой».
Маркел достал из чемодана ружье и ушел в лес.
Избушка, срубленная еще летом, хоронилась в густом ельнике. Маркел разжег очаг, развалился на нарах.
«Чем не жизнь… Охота недалеко. О дровах заботы нет, не то что на Пелыме — руки в мозолях. А ведь, каналья, тянет туда порой… Смотри-ко, как дома стали делать. Вода всяка… И мойся в этом большом корыте (ванна, по-ихнему) как господин. А диво какое нашли… газ! Множина его, говорят, тут на севере Сибири, надолго хватит. На Урал трубы-то проложили, видно. А оттуда железную дорогу как это через такие топи протянули? Илюха говорит, до Урала всего день езды. Гли-ко, до че дожили. Диво!»
Незаметно Маркел задремал, и снилось ему: вот женится Илюха, внучонок появится, и станет он с ним на беседочке возле дома посиживать. На охоту-то, наверное, скоро и не заможет ходить, чует, что силы уходят. Когда проснулся, неловко как-то на душе стало: не любит Маркел осознавать и соглашаться, что силы уходят, даже если и во сне.
…Назавтра, с рассветом, только вышел в поросль осинника — Пестря залаял.
Маркел увидел лося на визире, прижался к ружью, — зверь даже и шага не сделал, сунулся в растущий у визирки куст молодой рябины. Маркел быстро подошел.
«Хорошо! Три отростеля на лопате, самый тот: мяско не старо. Как-то на Пелыме десятигодовалого убил, так довариться не мог».
Маркел снял с лося шкуру, сложил на сделанный тут же лабаз мясо и пошел в избушку.
В старике начинала пробуждаться та «страсть», про которую он говорил Пантелею.
«Еще одного добуду — Илюха достанет лицензию. А может, и боле».