— А какого академика ты имеешь в виду? — вместо ответа последовал вопрос.
Якава задумался. Ну, конечно, в первую очередь действительного члена французской академии наук господина Эспозито.
Внезапно впереди появился экран, на четком голубом полотне которого тут же возник портрет академика Эспозито, такой, какой обычно люди видят на экранах домашних телевизоров.
— Он?
— Совершенно верно. Это — он!
Странное волнение охватило Якаву. Казалось бы, экран как экран. Но для ученого с острым умом эта чарующая голубая подсветка, которая выдает и информацию, и одновременно толкует смысл человеческих мыслей, сейчас казалась волшебной сказкой из «Тысячи и одной ночи».
— Закройте глаза! — прозвучал приказ.
— Зачем?
— Мы будем записывать все, что накопила ваша память.
Якава остолбенел. Выходит, непосредственно от человека записывается информация о его жизни… А он-то думал, что сведения о каждом из нас передаются в некий центр, откуда их уже получаешь, как из библиотеки. Может, в реальности дело обстоит так, что информация «записывается» на человеке, а основные ее узлы, ключевые моменты передаются в центр? Скорее всего так оно и есть… Ясновидцы же без труда получают откуда-то информацию, хотя того человека, о ком идет речь, не видели в глаза! Но, может быть, такая операция чревата опасными последствиями для человека? И Якава поинтересовался:
— А это не вредно?
— Не сомневайтесь: все будет отлично.
Якава закрыл глаза. Шлем плотно зажал его голову, а перед глазами замелькали замысловатые узоры. И он перестал сознавать себя…
На Земле утро приходит с улыбкой первой зари, с еле заметным светом, который вначале золотит верхушки деревьев и лишь потом освещает землю. А в космосе все едино: что день, что ночь, что вечер. В непокорных пространствах великого Космоса всегда царит холодная чернота, а изумрудные россыпи звезд беспрерывно подмигивают тебе, если, конечно, у тебя есть время и желание созерцать эту великолепную игру миров.
Терентьев задумчиво сидел перед прозрачным стеклом иллюминатора, как перед входом в большой и неопознанный мир. Тело астронавта все еще было охвачено вибрацией, а в затылке ощущалась боль.
Бейкер спал в небольшом кресле напротив телеметрического комплекса, а Якава смотрел перед собой отсутствующим взглядом.
В космическом корабле торжествовала тишина. Ничто не напоминало о кошмарной ночи, о непонятных инопланетянах, так жестоко разрушивших незыблемый порядок на корабле.
Якава был очень еще бледен, но силы постепенно возвращались к нему. «А инопланетянин утверждал, что снятие памяти пройдет без помех… Может, только пыль пускал в глаза?» Якава сознавал, что на горизонте его судьбы вряд ли еще раз появятся пришельцы. Он так хотел впитать их знания, опыт, наконец! Но собеседники оказались весьма скупыми на информацию…
Недавние бурные события, пожалуй, менее всего задели Бейкера. Уснув, он словно нырнул во тьму. Незримые лучи тревожили и его: и когда приближался корабль, и когда пришельцы заманили к себе Якаву, и когда, удовлетворенные удачным экспериментом, они вновь исчезли вдали. Но проснись сейчас Бейкер, вряд ли ответил бы четко: происходило все это в реальности или же приснилось ему.
…Наступало утро. Где-то далеко, на родной Земле, люди еще сладко спали. А вокруг астронавтов, в кромешной тьме, бушевали космические лучи. Радость познания и страх перед неизвестным переплелись в душах исследователей, стремившихся проникнуть в суть мирового Пространства. Жизнь на корабле текла своим чередом…
Нечистая сила
Бесконечные дела заполняли до отказа рабочий день полковника Евтуха. Давно по-настоящему не наслаждался он птичьим пеньем, блеском воды, видом волнующегося под ветром пшеничного поля…
— Вертишься, как белка в колесе, — вздохнул полковник, — а проклятые грабежи, видно, никогда не удастся ликвидировать…
Он изучал одну бумагу за другой. За широким окном ярко светило солнце, слышался ровный гул машин. Этот привычный звук сейчас почему-то раздражал Евтуха. Видимо, сказывалась усталость. Полковник решил отдохнуть, но его глаза вновь остановились на сообщении, которое недавно очень удивило его:
«Довожу до Вашего сведения, что в моем доме, начиная с мая месяца, начали твориться непонятные дела. Однажды, например, мы с супругой блаженствовали в саду, а сноха наша гуляла подле веранды. Вдруг мы остолбенели: кастрюля, в которой варился суп, самопроизвольно выскочила из форточки (она была открыта вследствие теплой погоды), и без шума упала на тротуар, рядом с калиткой. Мы раскрыли рты. Но оказалось, это еще не все. Ягодки были впереди!.. Через минуту-две вслед за кастрюлей упали две тарелки, ложки, за ними — табуретки! Доселе мы не в состоянии ответить на вопросы: почему передвигаются вещи, а главное, кто в квартире разбрасывает мебель? И такие загадочные явления у нас случаются часто, что требует принятия срочных мер.
Прошу разобраться в этом деле и строго наказать виновных, ежели таковые будут обнаружены Вами…»
— Мд-а-а! — протянул Евтух. — Что за чушь? Живем в такое время, когда освоены и лазеры, и сверхумные компьютеры, и великолепные биотехнологии, а все равно речь ведем о нечистой силе… Чем это объяснить? Может быть этот Селицкий не в меру пьет? Не похоже… Человек с самым больным воображением не представит себе парящие в воздухе кастрюли, тарелки. Уж не играет ли в плохие игры какой-нибудь таинственный пришелец?
— Марина! — позвал полковник по селектору. — Пригласи-ка сюда участкового Нагорного. Скажи, срочно, хорошо?
Через несколько минут появился Иван Нагорный, высокий молодой человек с озорными черными глазами. Глядя на подтянутого и аккуратного участкового, Евтух невольно подумал, что все хорошее у этого парня еще впереди.
— Привет! — коротко бросил Евтух. — Новости о Селицком есть?
— Еще Нет, товарищ полковник! Но Селицкий производит впечатление серьезного и надежного человека.
— Ну что ж, — нахмурился Евтух, — придется самим разобраться с этим заявлением… Раз он в здравом уме, значит дело здесь нечисто.
Полковник испытывающе смотрел на лейтенанта, и Нагорный не выдержал:
— А может, я возьмусь за заявление?
— Правильно! — обрадовался полковник. — Парень ты с головой! И участок свой знаешь: как-никак пять лет на посту. Так что в добрый путь, лейтенант!
— Есть! — отчеканил Нагорный, но тут же подумал: — а как же быть с делом об изнасиловании? Третью неделю он со следователем Груниным раскручивает «глухаря», но теперь вот все летит коту под хвост…
«Тюфяк я… — невольно загрустил лейтенант. — Нет, чтоб увильнуть. А выходит, сам надел хомут на шею…»
Деревянный дом Селицкого, окрашенный в яркий цвет, неприветливо встретил участкового тишиной и странной заброшенностью.
Иван оглядывал двор, сарай, где, вероятно, хранились дрова, а мысль продолжала работать. Интересно, отчего тарелки вздумали летать именно в этом доме? Всякие чудеса случаются на земле. К одним люди привыкают, а другие бесследно забываются через короткое время. А какая судьба уготована этим тарелкам? Ведь они не просто летят, а мягко приземляются на асфальт, будто ими управляет всевышний…
Лейтенант вошел в дом.
— Вот спасибо, что заглянули в хату! — радостно произнес хозяин. — Я ждал… Думал, придете вчера, а вышло — сегодня. Ненамного ошибся, правда? Но, с другой стороны, и заявление-то мое довольно странное, верно? Еще подумают, что чокнутый… Ни в жизнь не писал жалобы, тем более в милицию. А сейчас пришлось. Куда ты денешься? Страшно стало жить… Колдовство сплошное. Слава богу, что светопреставление происходит лишь в одной комнате.
— Сегодня что-нибудь было? — спросил Нагорный. Пускай Селицкий говорит побольше, может, появятся детали, которые будут нужны ему для дела.
— А как же? — оживился хозяин. — Каждый день что-либо случается… Сегодня, например, — он слегка скривил губы, — в спальне… переставляются вещи!
— Кем переставляются?