– Что… Что это?
Запыхавшийся староста стоял подле кметей и трясущимися пальцами указывал на останки того, кто когда-то звался Грасом. На почерневшем, будто от сажи, лице застыла гримаса агонии. Грузное тело скрючилось и покрылось коркой вулканического пепла. Лишь нутро зияло чем-то красным и белым.
– Он надругался над твоей дочерью.
Лютовид переступил через труп насильника. Единственное, о чём он жалел – что убил эту мразь так быстро. Ничего… Он найдёт его душу, и тогда аптекаря будут ждать не пляски в Мёртвом царстве, а вечные муки.
Тишина в доме старосты разрывала уши. Ещё чуть-чуть, и перепонки лопнут, потечёт кровь. Тихий шёпот выводил из себя.
– Хотовит с Вигартом будут наказаны… За то, что упустили ведьму…
– Антипа заберём в Каменн… Судить за пособничество ворожейке…
Какое ему дело до Хотовита, Вигарта и Антипа? Какое ему дело до всех них? Лютовид оставил дружинных и поднялся в спальню к Мельце. В крошечной комнатке было холодно, словно в могильнике. На столе стояла простая маленькая шкатулка. Постель убрана. Пусто и одиноко. Лютовид подошёл к шкафу и распахнул дверцы. На полке аккуратно сложенными лежали три старых платья. Он взял одно. Грубая ткань упала блеклым полотном. Он поднёс материю к лицу и вдохнул нежный вишнёвый аромат. Нутро тут же заполнил пьяный дурман. Лютовид покачнулся, добрёл до узкой кровати и лёг, прижимая к себе платье. Пряный туман клубился в голове, погружая в грёзы, которым не суждено никогда сбыться. Он представлял, как Мельца улыбается ему, смеётся. Как ласково проводит прохладными ладонями по его щекам и нежно целует. Как она подставляет лицо дождю и, закрыв глаза, думает о чём-то ему неведомом. И как он пытается узнать, о ком же её грёзы…
Лютовид распахнул глаза и резко сел. Он не отпустит её просто так. Даже если Мельца ушла в Мёртвое царство, он заберёт её оттуда. Вернёт себе. Спрячет ото всех. Есть ведь способы. Ему ли, осеннему атаману, не знать?! Грубое полотно ласкало ладони. А в душе теплилась надежда. Да нет же – уверенность! Он вернёт Мельцу.
Глава III. Три осенних призрака
Еще до моего и твоего рождения наш мудрый король Володарь разделил Северный Кряж на девять прекрасных княжеств. Во главе каждого он поставил старосту – мудрого и верного своего помощника. Старосты – добрые слуги народа. Следят они за порядком и мирным житьем.
А чтобы люд имел защиту от Черта, ведьм поганых и их козней, отправил Володарь в каждое княжество по Проклятому атаману. Должно им смотреть, кабы колдовство какое не творилось, да помогать старостам, ежель что такое приключится, с чем без помощи ворожейной не справиться.
В хуторах, что обильно раскинулись по всему Кряжу, никаких ворожейников, конечно, отродясь не бывало. Коли беда приходила, за помощью в Каменн посылали. Ибо в столице сразу три Проклятых атамана служат – оберегают само сердце королевства, главный его оплот. Потому один всегда может отправиться на помощь люду доброму, не страшась, что без него город в опасности останется. Двое других жизни свои положат, но защитят столицу от ворога.
С тех пор немногое изменилось. И поныне так: девять атаманов княжества стерегут. Трое – Каменн охраняют. Один из них всегда при короле служит, второй – людские споры решает, а последний – за границами да подступами к городу следит.
Речи о Северном Кряже
Тишина в комнате была мрачной, тяжелой, будто Лютовид в глубоком могильнике оказался. Да он и чувствовал себя так: закопанным под землей, задыхающимся. Мельца завладела его дыханием, его жизнью, его жалким сердцем. Как ей это удалось? Как он оказался так глуп и неосторожен, что попал под ее безжалостные чары? И теперь не будет ему без нее жизни. Все, что суждено, – мучиться от того, что не уберег. На Свете ли Белом, в Мертвом ли царстве, но он отыщет свою панну. Там, в груди, где положено быть сердцу, теперь лишь тлели угли. В пустом нутре остался только змей. Он разворачивал свои кольца и то ли смеялся, то ли шипел: «Долго тебе искать ее придется… Года не хватит… Столетий мало будет…» Лютовид прикрыл глаза, и тотчас же голоса, что иногда едва слышно перешептывались в его голове, стали явственнее. Все атаманы, служащие Туманнице, живут с этими голосами. Иногда они шумят, иногда совсем замолкают. То один слышится, то множество. Это мертвые души, что на Свете Белом пожелали остаться, свои дела обсуждают. Среди шепота призраков Лютовид пытался лишь одно различить: голос Мельцы. Только б знать, в каком мире ее искать. Среди живых ее душа задержалась или к умертвиям подалась. Но не слышно было панны. Лишь тихие беседы почивших незнакомцев разрывали голову. Словно сговорившись, призраки галдели и галдели. Их лепет – что удары тупого топора. Боль, с которой ничего нельзя сделать.