– Проснулась, моя ненаглядная? – Жалобно хрустнула ветка, и из зарослей вышел аптекарь.
Лицо у него было красным, потным. Жабьи глаза сально блестели, рот скалился в гадкой улыбке, обнажая неровные зубы. Мельца вскинула голову, чтобы видеть своего врага. От резкого движения её накрыло тошнотой.
– Ну-ну, что ты волком на меня смотришь? – Он потянулся к Мельце и начал перебирать её мокрые спутавшиеся волосы. – На атамана, небось, не так глядела, да?
Глаза Граса злобно сощурились, превратившись в две мелких бусины. Он размахнулся и влепил Мельце пощёчину.
– А ну отвечай, тварь! Ложилась под него?
Он замахнулся ещё раз, и от нового удара Мельца клацнула зубами, больно прикусила щёку, затылком стукнулась о ствол. Её вновь замутило. Тошнота смешалась с болью. Грас схватил её за плечи и дёрнул вверх, едва не отрывая связанные руки.
– Говори!
Что-то тёмное нашло на Мельцу. Как будто кто-то ею управлял. С трудом разлепив кровоточащие губы, она чётко произнесла:
– Да. Ложилась.
Очередная пощёчина едва не лишила её сознания. Она старалась представить, что рядом атаман, вселяющий в неё силу и смелость. Он бы разделался с Грасом в два счёта. Но она опять осталась одна. Только кольцо на шнурке скользило по животу. Оно накалилось и было странно горячим.
– Говори, тварь, говори! Чем вы с ним занимались?
Он вцепился в волосы, больно потянул. Жабье лицо оказалось слишком близко. Вонь из его рта вызвала новый рвотный позыв. Она должна выстоять! Должна! Чтобы потом всадить Немого Убийцу в его мерзкую рожу. Он хочет услышать, чем она занималась с атаманом? О, Мельца ему расскажет… У неё богатая фантазия. И она с удовольствием поделится ею с Грасом. Сведёт эту скотина с ума.
– А чем занимаются мужчина и женщина, а, Грас? Не знаешь? Откуда ж тебе знать… Ты только и способен, что силой принудить… – Она уже с трудом говорила. Язык еле ворочался во рту, губы распухли, щёки болели. – А атаман настоящий мужчина. Как он ласкает… Я криков сдержать не могла – так хорошо с ним было.
– Ах ты, дрянь!
Грас снова рванул её вверх, обдирая кожу рук о шершавый ствол. Тонкая ткань не защитила спину. Но эта боль была ничем по сравнению с тем, что ей ещё предстояло испытать – Мельца это знала. Главное – заставить его развязать руки.
– Я лучше! Ясно тебе?! Лучше! Со мной тебе хорошо будет! Закричишь ещё не так! На весь лес вопить будешь! Что-то я не слышал твоих криков, когда ты под ним барахталась!
Как рыба на берегу, Мельца открывала и закрывала рот, пытаясь сделать вдох. Внезапно Грас отпустил её и до боли сжал обеими ладонями грудь. Мельца сдержала крик. Превозмогая отвращение, она громко рассмеялась. Грас начал шарить руками по её животу, каким-то чудом не натыкаясь на кольцо.
– Давай, тварь! Рассказывай, что он делал?
Мельца замерла, боясь даже дышать. Она должна была заставить Граса развязать ей руки. Должна была…
– Тебе далеко до него… Ты… Всё равно так не сможешь…
– Говори!
Она пыталась придумать хоть какую-то вразумительную ложь, но на ум ничего не шло. Что заставит Граса отвязать её? Лишь желание повторить то, что сделал атаман… И тут ей вспомнился подслушанный давным-давно разговор. Перед свадьбой к Багрянке пришли подруги и рассказывали, как ублажить мужа. Многое она тогда узнала от благочестивых с виду пане. Всю ночь слушала. Грас сжал её подбородок:
– Говори же!
Мельца посмотрела прямо в его водянистые глаза. Они горели безумием. Она постаралась вспомнить атамана. Как смотрел на неё, как прижимал к себе, бережно и крепко. Какой горячей была его кожа… И губы его так близко… Тогда ей ни тошно, ни противно не было… О, нет. Ей хотелось, чтобы он поцеловал её. Прикрыв глаза, Мельца принялась фантазировать. Губы растянулись в мечтательной улыбке. Было больно, но, чтобы вывести этого ублюдка из себя, она готова терпеть сколько угодно.