- Если ты умеешь колдовать, как ты оказался на рабском помосте?
- Мне это было нужно. Я сам так захотел, - опять соврал Вельс.
Он даже подивился тому, как разговаривал с ним Зейн: без обычной злости или высокомерия. Оказывается, избалованный мальчишка умел и по-хорошему говорить, когда нужно было…
Вельс вспоминал о Рагнаре без тоски и без горечи, ни сожаления в нём не было, ни грусти. Меж ними не было особых чувств. Они были просто как старший и младший, как учитель и ученик, да ещё делили постель.
Вельсу тогда едва исполнилось девятнадцать. Он со своим двоюродным братом отправился на охоту в Туманный лес. Охота была хорошей, но на пути назад Вельс подвернул ногу. Какое-то время он ковылял, превозмогая боль, но потом ему стало совсем худо – нога невероятно быстро начала распухать.
Брат, часто охотившийся в этих местах, и знавший их гораздо лучше Вельса, сказал, что до дома им так не дотянуть. Он предложил идти к морю: там на высоком скалистом берегу стоял дом Рагнара, идти до которого было совсем немного. Вельс, конечно, слышал о колдуне и слегка его побаивался, хотя дурного о нём никогда не говорили. Он просто жил в лесу вдали от людей, никому ничего плохого не делал, да и хорошего тоже – если не просили. На просьбы он иногда отвечал.
Когда они добрались до маленького дома, сложенного из неровных серых камней, солнце уже садилось. Рагнар встретил их возле дверей. Он обещал, что позаботится о пострадавшем, а брату сказал, что тот может приезжать с лошадью для Вельса завтра утром: ходу от одинокого дома до поселения было больше двух часов, а потом надо было прискакать назад, к тому же с второй лошадью в поводу. К тому времени наступила бы уже глубокая ночь, и обратно в полной темноте ехать было бы нельзя.
- Лучше уж пусть один гость ночует, чем два, - мрачно добавил Рагнар. – У меня тут тесно.
Колдун на вид был явно из их народа: и сложение, и черты лица, и светлые глаза говорили об этом. Но всё равно было в нём что-то особенное, не такое. Волосы у него были странного цвета – не соломенно-жёлтые, как у большинства жителей их острова, не белые, не пепельные – а какие-то яркие, рыжевато-золотистые и вились крупными кольцами. Было в нём и ещё что-то, чего Вельс не мог пока приметить или понять. Рагнар ростом был с Вельса, но помощнее и пошире в плечах.
Колдун помог ему перебраться через ступенчатый порог, усадил на низкий топчан, видимо, служивший ему кроватью, и ушёл за водой к роднику. Вельс с любопытством осматривался. Жилище колдуна оказалось самым обычным домом, может, чуть более тёмным и бедным, чем дом, в котором жил он сам. Да и порядка тут никакого не было. Книги, непонятного назначения инструменты, склянки тёмного стекла, деревянные коробочки, оружие, части конской упряжи были наставлены и набросаны безо всякого разбору. В углу возле окна на большом сундуке были сложены деревянные диски. Вельс видел такие у скальдов: они рунами записывали на них текст по спирали и, вращая, пели. Большинство песней скальды знали по памяти, записывались лишь самые древние висы [2], смысла которых уже часто никто и понять не мог, так изменился язык за столетия или же так темны и непонятны были образы.
Возможно, Рагнар смог бы объяснить, о чём были старые песни: бабка Вельса говорила, что когда она впервые увидела колдуна, будучи ещё незамужней девушкой, он был точно таким же, как и сейчас.
Вельс оглянулся на шум: Рагнар вернулся с кожаным ведром, полным воды.
- Показывай ногу, - сказал он.
Вельс наклонился, чтобы разуться. Но понял, что сапог не снять – так распухла повреждённая щиколотка. Он потянулся к поясу за кинжалом.
Рагнар стоял рядом и внимательно на него смотрел. От этого холодного серо-голубого взгляда Вельсу стало сначала не по себе, а потом вдруг как-то спокойно. Позднее он думал, не навёл ли Рагнар на него какие чары – потому что через полторы недели, когда нога окончательно зажила, Вельс сам пришёл к колдуну, даже не зная толком зачем. Но, подумав хорошенько, от этой мысли отказался: если бы всё так было, Рагнар бы не его выбрал, нашёл бы кого получше. Он ведь ничем примечателен или особенно хорош не был, не красавец, разве что роста высокого, не самый лучший боец, не то чтобы очень умён. Да вообще ничего выдающегося в Вельсе не было, обыкновенный юнец…
Но Рагнар что-то в нём нашёл.
Вёльва сказала, что никому с их острова Рагнар таких даров, как ему, не давал и никому больше не даст. Она видела далеко в будущее. Говорили, что до самой гибели мира.
====
[1] Калам - остро отточенная тростинка для письма, в отличие от пера имеет косой заострённый конец. Обычно в работе используется сразу несколько каламов, отличающихся толщиной и углом среза заострённого конца.
[2] Виса – поэтический рассказ о каком-либо знаменательном событии.
========== Глава 5 ==========
После того вечера, когда царевич пригласил его в свои покои (не постеснявшись выгнать Вельса тут же, как они остыли от ласк), северянин несколько дней не видел Зейна. Тот словно нарочно прятался. Но на третий день опять позвал в свою комнату, через слуг велев принести двух кошек.
Вельс опять забыл всё, когда юноша оказался в его объятиях. Даже то, что изворотливый змеёныш его обманывал: он нашёл кольцо и даже принёс в свои покои, но не сказал об этом. Вельс сразу почувствовал, что кольцо было совсем близко, да и пальцы Зейна хранили следы прикосновения к волшебному предмету.
Вельс, конечно же, спросил его:
- Не нашёл кольца?
- Нет, - соврал тот, ни капли не изменившись в лице. – Пока не нашёл.
- Долго… - протянул Вельс, раздумывая, уличить ли мальчишку во лжи прямо сейчас или же посмотреть, что дальше будет.
- А если я его найду, то ты сразу уйдёшь?
- Уйду, - подтвердил Вельс.
- Откуда мне знать? Может, потом ещё чего запросишь? – подозрительно зыркнул на него Зейн.
- Не запрошу. Кольцо мне нужно, чтобы вернуться домой, как только получу его, сразу бегом кинусь из вашей проклятой земли. Клянусь, - добавил он, заметив напряжённый взгляд Зейна, который так и сверлил его, словно надеясь докопаться через эти слова до чего-то другого, до истины.
Но Вельс его не обманывал сейчас. Кольцо действительно нужно было ему для того лишь, чтобы вернуться домой. Он понимал теперь, как правы были родители и все прочие, отговаривавшие его от путешествия. Наверное, один лишь Рагнар не отговаривал, сказал, что любит это в людях – стремление узнать новое и увидеть мир, и что этим Вельс ему и понравился.
- Ты хочешь познать больше, чем остальные, - обычным своим равнодушным голосом произнёс он. – Хочешь заглянуть за туман так же, как хотел узнать, каково делить постель с мужчиной.
Рагнар читал его мысли легче, чем руны в свитках и книгах. Когда колдун впервые коснулся его руки медленно, по-особому, Вельс понял, что тот предлагает ему запретное, и любопытство пересилило. К тому же Рагнар хотел быть снизу. Да, сначала это было просто любопытство, потом же – страсть и желание. Они были любовниками дольше года, а затем Вельс уехал.
Чародей рассказал ему, что пройти сквозь туман и покинуть остров легко, а вот вернуться назад трудно. Для того он и дал кольцо, чтобы Вельс смог найти путь к родному острову Туле, где укрылись те, кто хранил веру старым богам. Остров был завёрнут в защитную магию, как в кокон, и, по слухам, Рагнар был одним из тех, кто её поддерживал. А он, Вельс, обезумевший от ситийских чар глупец, сам отдал кольцо Тионе, потому что решил, что теперь его дом – возле неё, и никогда он не вернётся больше в Туле, в свой зелёный край за п<b>а</b>ром голубым. Впрочем, не отдал бы тогда добровольно, потом бы всё равно отняли…
Вельс задумался в тот вечер, почему же Зейн не возвращает найденное кольцо, но размышлял об этом недолго. Царевич распахнул занавеси на белом алькове и приблизился вплотную к мужчине. За всё это время впервые он не крикнул, словно псу приказывая: «Бери!», а подошёл сам и потянул за рубаху Вельса, вытягивая её из-за пояса. Вельс смотрел на него в замешательстве, глядя, как тонкие пальцы крадутся под рубашку, потом выныривают, взлетают и распутывают шнурки на груди. Глаз Зейна не было видно: они были опущены вниз и скрыты ресницами.