— Бадди! — позвала она и прислушалась.
Не услышав ответа, дотянулась пальцами до алых пёрышек на хвостике попугая и погладила их:
— Скучаешь? Подружка и дружок бросили тебя?
Жакуй не отреагировал.
— Эй, — Ника легонько потянула его за хвостик. — Поговори со мной. Тебя бросила Вроня? Носом не вышел? Или твой хвостик действует на неё, как красная тряпка на быка?
Вспомнив, как Лина говорила о высиживании птенцов, ласково продолжила:
— Не хандри, пернатый. Скоро появится твоя любимая. Высидит воронят, выкормит их и снова станет прилетать к тебе в гости. Ну, давай, поговори со мной. Скажи: Вр-роня.
Попугай вдруг вытянулся на жёрдочке, замахал крыльями и зычно выдал:
— Зар-раза!
Ника от неожиданности отпрянула. Не сразу поняла, что он произнёс слово на русском языке. Где он мог его услышать, терялась в догадках. Но услышал же и запомнил!
— Согласна, — улыбнулась она. — Зараза и есть. Сочувствую тебе. Ты здесь такой же иностранец, как и я… на птичьих правах. Меня тоже бросили, — тяжело вздохнула. — Давно тебя кормили?
Жакуй повернул голову и посмотрел на неё, как Нике показалось, с сочувствием.
— Переживём сию утрату, как думаешь? Поедешь со мной во Францию?
— Вы собрались уехать во Францию? — на крыльцо вышла Дебора. — А кто будет присматривать за кофейней и гостевым домом?
— Вы, — выпалила Ника. — Если, конечно, согласитесь.
Взяла женщину под локоть и повела к скамье. Усадила рядом с собой. Слышала Дебора весь её разговор с птицей или последнюю фразу — не столь важно. Так или иначе, а в ближайшие дни о разрыве Руз с нуворишем не станет судачить только ленивый.
Оглядываясь на Жакуя, Ника понизила голос:
— Об этом и хочу с вами поговорить.
— Разве я смогу? — удивилась Дебора, скосив глаза на руку хозяйки, сжимавшую её предплечье.
— Почему нет? Не боги горшки обжигают, — Ника смотрела в бледное лицо женщины. — До обеда будете работать в кофейне, а после обеда решать вопросы относительно гостевого дома. Поверьте, это совсем несложно. Если пожелаете, можете остаться лишь на должности управляющей гостевым домом. Продавщицу в кофейню подыщем другую.
Ждала реакции Деборы, но та обескуражено молчала. Её лицо медленно заливал нежный румянец; красивые глаза повлажнели.
— Давайте обсудим ваше жалованье, — не давала опомниться ей Ника. — Если будете заниматься только делами гостевого дома, сами понимаете, больше вот этого я платить вам не смогу.
Она написала цифру в новенькой книжице, висевшей на цепочке шатлена. Кстати, удобная штука, когда нужно что-то в срочном порядке пометить, а тетради под руками нет.
— Если станете совмещать работу в кофейне и часа три работать по управлению делами гостевого дома, то станете получать…
После означенной цифры Дебора густо покраснела, надо полагать от удовольствия, и Ника поняла, что уровень зарплаты женщину более чем устроил.
— Я буду работать и там, и там, — подтвердила она предположение хозяйки.
— Уверены? Нелегко будет.
— Вы же справляетесь, работая и на кухне, и по дому, и в гончарной мастерской. Меня всё равно дома ждать некому.
— Давайте поступим так: сейчас вы пойдёте домой, отдохнёте и всё хорошенько обдумаете. Если примете положительное решение, то сегодня придёте к закрытию кофейни. Я представлю вас постояльцам в качестве новой управляющей. С завтрашнего дня начну вводить вас в курс дела.
— Понимаю. Ваше замужество… — Дебора осеклась и опустила глаза.
Ника поняла, что женщина услышала последнюю фразу её разговора с Жакуем.
— Попрошу вас о моём отъезде во Францию никому не говорить даже по секрету.
Дебора вскинула на хозяйку тревожные глаза:
— Да, разумеется.
— Если вы сегодня не придёте, я пойму. На наши дальнейшие отношения это ни в коей мере не повлияет.
— Я приду.
Они простились до вечера и Ника с облегчением вздохнула.
— Ну что, идём домой? — спросила она у попугая.
— Жакуй хочет жрать, — напомнил он, раскачиваясь на жёрдочке.
— Кто бы сомневался, — улыбнулась Ника. Не удержалась от замечания: — Надо говорить не жрать, а есть. Понял?
— Руз! — услышала она оклик Дэниэла.
Брат спешил от калитки, держа в одной руке большую корзину, а во второй — свёрнутый в трубку лист плотной бумаги.
— Я приходил к тебе, — сказал на ходу.
— Мне доложили. Привет, братишка, — обняла его Ника.
За ограждением тоскливо залаял Бадди.
Жакуй встрепенулся, скрипучим голосом прокричал:
— Гаргулья! — и радостно залаял в ответ.