В шутливой манере брат предлагал птице отведать то фруктов, то выпечку, то подсовывал плошку с водой, то беспрестанно задавал ему вопросы и сам на них отвечал.
Попугай упрямо молчал, косился на хозяйку, изредка переваливался с ноги на ногу и теребил цепочку на ноге.
Ника разомлела. От множества горящих свечей шло густое тепло. Волшебный мерцающий свет отражался в тёмных окнах, бликовал, удваивался. Казалось, свечи горят за окном, растворяя сумрак позднего вечера.
Пахло расплавленным воском и мёдом. Сквозняк приносил из внутреннего дворика тонкий, упоительный аромат цветущих кустов акации, сирени и шиповника, приторно-сладкой свежестью проникал в лёгкие, пьянил.
Медленным хозяйским взором девушка окинула зал. Всё оказалось так, как она планировала. Рядом те, с кем она хотела провести этот вечер.
Постояльцы отдыхали. Мужчины собрались за столом в VIP-зоне, пили вино и вели тихую беседу. Женщины разместились отдельно, испросив позволения сдвинуть два столика.
Госпожа Марравельт стала центром внимания. Свысока поглядывая на приятельниц, рассказывала им о чём-то интересном. Её охотно слушали, не перебивали. В паузах, пока дамы делились впечатлениями, вдова пила вино и ела фрукты. Вопросительно поглядывала на Нику, будто чего-то от неё ждала.
Алан Матфейсен сидел за столиком напротив барной стойки и разговаривал с Деборой. Сдержанно улыбался ей, как когда-то улыбался Нике. Женщина маленькими глотками пила чай и смотрела на капитана с откровенным интересом. Когда София поставила на их столик блюдце с кусочком медовика, Алан пододвинул его Деборе. Она улыбнулась в ответ и приняла угощение.
«Минус три», — подумала Ника о Матфейсене. Мужчины, которые играли в её жизни наиболее значимые роли, уходили один за другим.
Из кухни слышался хмельной смех Хенни. Ника знала, когда та так смеётся. Значит, под шумок выпила не бокал вина, а хлебнула не меньше полстакана можжевеловки. Под звяканье посуды её смеху вторил дробный, приглушённый смех Тёклы. Иды слышно не было. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, она всегда улыбалась молча.
Становилось шумно, но не утомительно. Несколько мужчин говорили одновременно. Один начинал тему, другой вёл её в другом направлении, третий говорил о своём. Высказывания сопровождались смехом и не совсем уместными комментариями. В воздухе витали сильные и яркие эмоции.
Нике нравился шум подобного рода. Она часто уставала от него, но никогда он её не раздражал. Она улыбалась и щурилась от удовольствия. Сердце уютным покровом окутывала лёгкая грусть.
За её спиной стоял Ван дер Меер.
Ника не думала, что он придёт, но он пришёл. Так захотела она. Удивительным образом ей удавалось контролировать содержание своего сна. Знала, что в любой момент может изменить его направление или оборвать.
В этот раз Кэптен походил не на утомлённого долгой дорогой путника, а на отдохнувшего аристократа. Будто не было бессонной ночи и трудного дня, не было напряжённого разговора, закончившегося ссорой.
Она остро чувствовала присутствие Адриана. Он молчал. Стоял за её спиной и молчал. Она слышала исходившее от его тела тепло. Аромат его парфюма окутывал душным облаком. Ника вдыхала его и не могла надышаться.
— Уедешь? — долетел до неё тихий голос мужчины.
— Уеду, — ответила она, делая глоток вина и переводя взгляд с бокала на тёмные окна. В их зеркальном отражении за её спиной угадывался силуэт любимого.
Ван дер Меер подался к Нике, и она расслышала более тихое:
— А если я попрошу тебя остаться, останешься?
— Попроси, — девушка слегка повернула к нему голову.
— Прошу, останься, — услышала, что хотела.
Улыбнулась: легко быть хозяйкой своего сна, управлять чужими желаниями и настроением, получать то, чего хочешь.
— Вероничка-а, — раздался рядом громкий, тягучий и до жути знакомый голос. — Я пришёл за тобо-ой. Кончай шляться неизвестно где.
Ника вздрогнула всем телом и рывком повернулась к говорившему. От неожиданного удара в грудь выронила бокал и спиной налетела на Кэптена. Невидимая сила прижала её к нему, обездвижила. Звук выстрела дошёл до сознания несколько мгновений спустя. В ушах затихающим эхом прозвучал треск лопнувшего стекла.
В груди запекло, будто в неё всадили раскалённый кол; стало тяжело дышать. Перед глазами расползалась мерзкая чёрная паутина, липла к шее, лицу, подбиралась к глазам.
Закрываясь от нестерпимой боли, Ника прижала руки груди и ощутила под ладонями липкую горячую… кровь? Кровь.