— Да, пуля попадёт мне в грудь, — Ника поразилась своему безразличию. Не испытывала ни волнения, ни желания расплакаться. Будто речь шла не о её смерти.
В той жизни она не была склонна к паническим настроениям. Если происходило что-то из ряда вон выходившее, она спокойно анализировала ситуацию и принимала решение. Не всегда оно оказывалось лучшим, но это был её осознанный выбор.
— Какое у вас огнестрельное оружие в ходу? — спросила она и торопливо добавила: — Я ничего не знаю о вашем оружии. В доме госпожи Маргрит ничего подобного не видела.
Кэптен на миг задумался:
— Я хорошо помню, что у Якоба был мушкет*.
— Мушкет? — удивилась Ника. — Это такое тяжеленное огромное ружьё?
Слово оказалось не только знакомым. Девушка видела оружие в исторических фильмах. Его описание встречалось в прочитанных книгах.
— Тяжеленное, — подтвердил с улыбкой Адриан, — с сошкой. А говоришь, что ничего не знаешь. У моего отца было два мушкета. Один забрал Лукас.
— Никогда не видела вживую, но представление, хоть и смутное, имею.
Ника поймала себя на мысли, что больше не заботится о том, верит ей Ван дер Меер или нет. Говорила свободно, легко:
— А сошка — это?..
— Упор. Ружьё ставится на него и… — он показал действо наглядно и девушка улыбнулась:
— Поняла. Стрелок выберет позицию вон там, на углу. Скорее всего, за стволом тополя. Раз уж ему необходимо пристроить оружие на упор, то действовать будет быстро. Улица уже сейчас пустынная, все посетители кофейни как на ладони. Кстати, стрелок может знать о сегодняшнем сборе. Дальность выстрела мушкета какая?
— Шагов триста.
— Хм, здесь и ста не будет. Не промахнётся, гад. Убьёт наповал, — пробурчала Ника, глядя на проезжую часть.
— Что? — насупился Кэптен.
— Если стрелок попадёт мне не в голову и не в шею, то сразу не умру. Гадство, — вздохнула озабоченно. — С вашим уровнем медицины не выживу, буду умирать долго и в муках, — скривила губы.
— А с вашим уровнем медицины выжила бы? — усмехнулся Ван дер Меер.
Игнорируя усмешку, Ника посмотрела на него свысока и уверенно ответила:
— Без сомнения. Ну, ты и сравнил. За триста пятьдесят лет не только медицина, но и техника ушла далеко вперёд. Оружие тоже изменилось. Мушкетов нет и в помине. Остались только в музеях и у коллекционеров. Мир изменился. По сравнению с будущим в вашем мире полный отстой.
Кэптен наклонил голову к плечу. Смотрел на девушку с недоверием.
Он не спросил, что значит отстой, но Ника поспешила ответить:
— Я тебе уже говорила, что родилась в двадцать первом веке. Вдумайся, семнадцатый век и двадцать первый — разница в триста пятьдесят лет! Если бы ты вдруг очутился в Зволле в пятнадцатом веке или в тринадцатом, что бы ты увидел на месте нынешнего города? Маленькое поселение? Пустынный заболоченный берег реки?
Похоже, Ван дер Меер представить подобное не пожелал.
— А как обстоят дела с морским делом? — спросил он не без иронии и нетерпеливо пристукнул тростью.
«Не веришь? Ладно», — Ника мстительно сощурилась. Он принимает её слова за фантазию? Больную, извращённую фантазию? Она его не разочарует. Усмехнулась:
— О-о, на море тоже сказка. Место парусных судов заняли авианосцы, крейсеры, эсминцы, подводные лодки, катера. По небу летают самолёты. По автострадам на высоких скоростях несутся машины и мотоциклы. В космос запускаются спутники и ракеты, — сыпала незнакомыми мужчине словами. — Мой отец много лет проработал гидрологом в экспедиции в Арктике на дрейфующей научно-исследовательской станции. Сейчас живёт в Санкт-Петербурге, преподаёт в научно-исследовательском институте, у него другая семья, две дочери. Я никогда не видела своих сводных сестёр.
Когда лицо Ван дер Меера закаменело, девушка сбавила тон и задумчиво сказала:
— Знаешь, если бы я каким-то чудом вернулась назад, то обязательно съездила бы в Питер познакомиться с ними.
Оказалось, что о своём времени она может говорить без конца. Говорить без душевной боли, надрыва и слёз.
Адриан наморщил лоб:
— Ты говоришь не о Соединённом Королевстве.
— Я жила в России.
Он не переспросил. Молчал. По его глазам невозможно было понять, о чём он думает, верит или не верит её словам. Ника вдохновилась — хоть и с недоверием, но Кэптен её уже слушает.
— Да, я в совершенстве знаю русский язык. До сих пор думаю на нём. А вот с французским беда, — Ника виновато улыбнулась.
— С французским у тебя всегда не ладилось, — кивнул Адриан.
— Уеду во Францию, обязательно подучу.