Слышала, как Кэптен тяжело протяжно вздохнул и на удивление ровным голосом спросил:
— Чего ты хочешь?
С напряжением смотрел в беспокойные глаза вдруг остановившейся и обернувшейся строптивицы.
«Тебя, твоей любви», — чуть не сорвалось с задрожавших губ Ники. Ещё бы чуть-чуть… Она облизнула их и до боли прикусила язык.
— Руз, чего ты хочешь? — тихо повторил мужчина, глядя на ярко-красные губы компаньонки.
— Чтобы мне верили… доверяли, — выдавила из себя сипло. — Я виновата перед тобой. Очень. Хочу твоего прощения.
— Я верю тебе… доверяю, — порывисто проговорил Ван дер Меер. — Тебе, но не Матфейсену.
Девушка перевела дух.
— Поверь, Алан ходит ко мне из дружеских побуждений. Он не ухаживает за мной. Я не интересна ему в качестве будущей жены. Сваха подыскивает ему богатую невесту. Богатую, — подчеркнула она. — Ты всё испортил, Кэптен. Сегодня я собиралась просить капитана устроить мне встречу с его матерью, чтобы выбрать цветы для кофейни. Если Алан больше не придёт…
— Он не придёт, — сказал как отрезал Ван дер Меер. — Скажешь моему садовнику, что тебе нужно, он подберёт.
— Теперь мне совсем не с кем будет поговорить. Я всё время одна, — расстроилась Ника, пропустив предложение мужчины. Грустно улыбнулась: — Уже научилась разговаривать с собой.
— В скором времени наговоришься, — заметно расслабляясь, выдохнул Адриан.
Ника поняла, что он имеет в виду:
— Принимать заказы и считать монеты — далеко не то. Мне не хватает общения, духовной пищи.
«Не хватает тебя», — дополнила мысленно.
Подступив к девушке, Кэптен привлёк её к себе, прижал к груди:
— Я беспокоюсь за тебя. Матфейсен опасен.
Ника притихла, боясь пошевелиться и прервать миг единения. Вдыхала аромат мужского разгорячённого тела, смешанного с запахом хвои, моря, свежего весеннего ветра. Стояла бы вот так и стояла… Вздохнула:
— Чаю выпьешь со мной? Я приготовила для тебя бутерброды. Разные. Много. Попробуешь?
— Много? — усмехнулся мужчина, выдохнув в макушку компаньонки. — Ну, идём, показывай, хвались. Я очень голодный.
От того вечера, проведённого в обществе Ван дер Меера, начавшегося скверно и закончившегося неожиданно мирно, у Ники остались приятные воспоминания. Кэптен уйти не спешил, был необычайно разговорчив и внимателен, хвалил её готовку. Заглаживал свою вину перед компаньонкой за недостойное поведение в отношении Алана Матфейсена? Возможно.
Девушка не видела капитана ночного дозора два дня. Впрочем, как и Ван дер Меера.
«Всё к лучшему», — вздохнула она, возвращаясь к делам. Пока Кэптен остаётся женатым, мечтать о нём не стоит. За цветами к матери Алана она сходит с Хенни. Если женщина не захочет потерять выгодного оптового покупателя, то сделает хорошую скидку и без участия сына.
— А почему пряник нельзя отведать сейчас?
Хенни вытирала руки, с алчным блеском в глазах поглядывая на кулинарное изделие прямоугольной формы.
— Потому что торт должен пропитаться. Тогда он станет нежным и воздушным в отличие от пряника, — нравоучительно пояснила Ника, в который раз выделив ударением слово «торт».
Хоть она объяснила служанке разницу между медовым пряником и медовиком с многочисленными тончайшими коржами, пропитанными сметанным кремом, та упрямо продолжала называть торт слоёным пряником.
Ника любовалась творением своих рук:
— Когда начнётся ягодный сезон, станем украшать медовик ягодами и листиками мяты, засахарим подходящие цветы. Будет очень красиво, — ровняла на верхнем слое посыпку.
Служанка не отозвалась. С задумчивым интересом она следила за руками молодой госпожи, которая неторопливо говорила:
— Цветами можно не только любоваться, но и есть их. Для засахаривания идеально подойдут фиалки, анютины глазки, розы, цветки овощей, пряных трав. Хенни, ты знаешь, как засахарить цветы?
Служанка шумно сглотнула:
— Я не коза, чтобы есть цветы, — вытерла губы полой передника.
— Поживём — увидим, — усмехнулась Ника. — Ничего сложного и страшного в засахаривании нет. Для этого нужны всего лишь белок яйца, сахар и сахарная пудра. Цветы промываем, сушим. Белок взбиваем с сахаром и кисточкой покрываем лепестки или бутоны, обсыпаем сахарной пудрой, высушиваем. Всё.
— Всё? — глаза у Хенни стали размером с блюдце.
Ника кивнула:
— Пользуйся моей добротой и мотай новые знания на ус. — С задумчивой грустью проговорила: — Когда я была маленькая, то ела цветки сирени.