— Только не вино, — сказала она.
Мужчина утвердительно кивнул:
— Именно вино, причём не худшего качества. Знаю надёжного поставщика.
Девушка упёрлась ладонями в столешницу и приблизила своё лицо к лицу Ван дер Меера:
— Я никогда не соглашусь сделать из кофейни забегаловку. Придумать такое! Рюмочная! — пыхтела она от возмущения.
— Согласишься, — закивал, усмехаясь, Адриан. — Спустя два месяца ты сама придёшь ко мне с предложением торговать вином на розлив. Не теряй время, компаньонка, — мазнул пальцем по кончику её носа.
Ника не успела отпрянуть.
«Нашёл время шутить», — раздула ноздри, тяжело вдохнув воздух; на бледных щеках проступил румянец.
Мужчина улыбнулся:
— Соглашайся.
— Я не стану обслуживать выпивох до полуночи! — хлопнула она ладонями по столу и с расстановкой произнесла: — Я… никогда… не превращусь… в кабатчицу.
— И не надо, — спокойно отреагировал Кэптен. — Вечером за прилавком будет стоять другой продавец.
— Бармен? — спокойнее уточнила Ника, вдруг представив за стойкой крепкого, приличного вида мужчину в форменной одежде. Он и выпивох обслужит, и выставит за дверь забияку.
Ван дер Меер потёр чисто выбритый подбородок:
— Вижу, что ты согласна.
Девушка отрицательно закачала головой:
— Никогда.
— Руз, поразмысли как подобает. Только продажа вина на розлив сможет в короткий промежуток времени вернуть вложенные нами средства.
— В насколько короткий? — уточнила Ника.
— Три — пять месяцев, — без колебаний заявил компаньон.
Девушка молчала, сознавая, что и здесь он прав. Ничто так стремительно не окупается, как продажа спиртного. Тяжело вздохнула:
— Остаётся взять в аренду второй этаж, сделать там ремонт, заселить смазливыми девицами лёгкого поведения и — вуаля! — Ника театрально взмахнула руками в пригласительном жесте, широко улыбнулась, закатила глаза, изображая миг блаженства. Продолжать не стала. Сбросила с лица игривую маску: — Хочешь рюмочную — пожалуйста! Но в другом месте и без меня.
В дверь стукнули — она распахнулась. Вошла Хенни:
— Ваш чай, хозяйка, со слоёным пряником, — внесла поднос.
— Как ведёт себя Жакуй? — спросила Ника, выставляя на стол лакомство.
— Госпожа Маргрит его кормят.
— Он ест медовик? — удивилась Ника. — Ему же нельзя. В его меню мучные изделия не заявлены.
— Хватает всё подряд, — с воодушевлением продолжила Хенни. — Сейчас ест мясо с овощами. Так смешно смотреть, — захихикала она. — Отщипывает по маленькому кусочку, катает на языке и глотает.
— Ругается?
— Молчит. Рот же занят.
— Вот, — Ника подняла палец, копируя жест мамы. — Еда — единственный действенный способ заткнуть клюв болтливой птице.
— Я верно понял, что Жакуй нашёл новый дом? Он остаётся? — спросил Кэптен.
— Остаётся, — заторопилась Хенни к выходу. — Госпожа Маргрит с ним договорились. Только, господин Ван дер Меер, я не поняла, спать ему надлежит в коробе или оставить сидеть на спинке стула? Я цепочку привяжу, чтоб в камин ненароком не залетел.
— Посадите его в короб. Так будет надёжнее.
Хенни ушла, предупредив, что в коридоре на стене оставила горящую свечу.
Ника вздохнула:
— Надеюсь, у мамы не будет почесухи. — На вопросительный взор компаньона, пояснила: — У неё на шерсть котов и собак повышенная чувствительность. Не хочется, чтобы и птицы вошли в чёрный список.
— Вкусно, — Адриан указал глазами на медовик. — Я не слишком люблю сладкое, но этот пряник мне понравился.
— Медовик — это торт, — заметила Ника. — Если бы мы стали есть его завтра, он был бы ещё вкуснее.
— Какую картину писать собралась? — перешёл мужчина к новой теме разговора.
— Пока не знаю. Надо подумать.
— Лучше поразмысли о моём предложении, — попросил Кэптен.
Девушка глянула на него исподлобья:
— Не уговаривай. Рюмочной в кофейне не будет.
Ван дер Меер встал:
— Как скажешь, компаньонка, — взял трость, оставленную у этажерки. Задержался, провёл пальцем по глянцевой поверхности самой большой раковины. — Рогатой не вижу, — заглянул на нижнюю полку.
— Якубус разбил, — буркнула Ника, глядя в свою чашку с недопитым чаем.
Адриан коротко выдохнул, и девушка глухо спросила:
— Подоконники, консольную вывеску, доски для картин, керамическую посуду и… цветы… оплатишь? Это всё, больше ничего просить не стану.
— Заказывай, — также глухо ответил мужчина. — Тридцать на семьдесят.
Ника чертыхнулась. Провожать компаньона не пошла. С горечью смотрела на остатки медовика и серебряную ложечку, лежавшую на краю десертной тарелки гостя.