Размахивая курильницей под её носом, внесла ясность:
— От дурных мыслей. Хозяйка велели обойти весь дом, подымить в каждом углу.
— Не порти мой микроклимат, — отмахнулась Ника. Чихнула, разгоняя направленный на неё дымок. — Сходи, подыми у мужчин. Да побольше, погуще.
— Микро… что? — замедлила движения Хенни.
— Не мешай мне страдать, — приподнялась Ника на локте. — Ты уже сходила к госпоже… как её… всё время забываю… Шрай…
— Шрайнемакерс, — вздохнула Хенни. — Сходила. Скоро придёт. Вставайте. Мне велено вас красиво одеть и причесать.
— Для кого? — зевнула Ника, потягиваясь и замирая от боли в мышцах. — Или уже смотрины будут? — испугалась ни на шутку.
— Крайне важно, чтобы у госпожи Шрайнемакерс сложилось о вас благоприятное мнение, — нравоучительно пояснила Хенни, явно с чужих слов. — От этого будет зависеть многое, если не всё.
— То есть и здесь не все равны? — удивилась Ника. — Понравлюсь свахе — подсуетит красивого, молодого и богатого жениха, не понравлюсь — дорога в монастырь?
— Господь с вами, — пугливо перекрестилась служанка. — Зачем же сразу в монастырь?
Ника негодовала:
— Почему обязательно выдавать замуж меня? По старшинству я вообще последняя в списке стою. Первая в нашей очереди на выданье — госпожа Маргрит.
Перечисляла, загибая пальцы:
— Вдова, умница, красавица, хорошо готовит, с титулом, молодая душой. Пусть госпожа Шрай… как её там… подберёт для неё подходящего вдовца — этакого старичка-боровичка, у которого много денег и мало наследников. В Зволле есть такие?
— Кхм, — поперхнулась Хенни. — Хозяйка разве смогут родить дитя? Да и господин губернатор имеют на неё серьёзные виды.
— Кто? — теперь поперхнулась Ника. — Господин Хендрик ван Деккер? — заёрзала под одеялом, путаясь в сбившихся простынях.
— Будто вы не знаете, — ответила служанка. — Все знают.
— Не поняла, — возмутилась Ника.
Госпожа Маргрит в мужья дочери прочит старика, а сама собирается выйти замуж за нестарого, состоятельного мужчину при титуле и высокой должности? Где справедливость?! Понятно, для кого она старалась на том званом обеде.
Охая, Ника сползла с кровати.
— И давно это у них? — схватившись за спинку стула, стала делать упражнения с приседаниями и поворотом туловища. Клин клином вышибают.
— Уже несколько лет. Неужели не знали? — поняв, что сболтнула лишнее, Хенни преувеличенно старательно принялась перестилать постель. — Не могу найти вашу накидку. Куда вы её положили?
Ника вспомнила, что накидку обещал принести Алан Матфейсен, когда пойдёт со службы. А если не принесёт? Поспешила сменить тему разговора:
— Как твоя ловушка со шваброй? Сработала? Корнелис попался?
— Не попался, — вздохнула служанка. — Наверное, видел, как я швабру на ступенях пристраивала. Такой противный, фу, — сморщила она нос. — Скорее бы уехал.
— Это нам придётся съехать, — заметила Ника. — А они останутся.
Хенни затягивала шнуровку на корсете госпожи:
— Так где ваша накидка?
— Отстань, — буркнула Ника, прислушиваясь к боли в теле. — Не помню. Пока ты здесь приберёшься, я поищу в кухне. — Эй, полегче, душегубка! У меня и так всё болит!
— Простите, — Хенни отпустила шнуровку. — Вы вроде как поправились. И есть стали лучше.
— Рада, что ты за меня рада, — оскалилась Ника, рассматривая почти новое бархатное платье с кружевными белыми манжетами. — Госпожа Маргрит где?
— Читают Библию в комнате. Господин Питер ушли со своим слугой. Поутренничали и ушли. Наверное, к господину судье пошли, как грозились. Какие же они бессердечные и злые.
Ника хмыкнула: не одна она подслушивает. Только у Хенни подслушивание носит не случайный характер, а сродни хронической болезни. Скорее всего, Корнелис тоже страдает подобным недугом.
Слуги — уязвимое место господ. Они должны быть если не глухими, то обязательно немыми. И безграмотными. Только где таких взять?
— Ты на рынок одна ходила? — Ника щурилась от резких движений служанки, расчёсывавшей её волосы.
— Одна. Вы хотели пойти со мной?
— Я бы предупредила, — смотрела на лицо Руз в зеркале. Показалось, что оно стало красивее: щёчки округлились, порозовели, глаза блестели.
Хенни приподняла волосы молодой хозяйки, открыла лоб и закрепила пышный локон черепаховой заколкой.
Ника перебросила свободные концы на плечо, закрутила их тугим жгутом и отпустила, формируя живописный завиток — именно такая причёска была к лицу Руз. Зевнула и подошла к окну.