Отшатнулась к спинке стула, когда мужчина с неожиданной прытью встал. Задетые рукой листы с расчётами посыпались на пол, разлетелись.
— Ты… — Кэптен ястребом навис над Никой — ты, которая не сдалась и свершила суд справедливости над бесчестным единокровным братом, посчитав это благодеянием, карой справедливости… — задыхался от негодования, — Я принял твою сторону. И ты после всего случившегося… смеешь говорить, чтобы я стребовал с адмиралтейства плату за корабли, которые передал сам? Чтобы предал честь фамилии и своего рода? Предал свою честь?
— Не передёргивай! — вскочила Ника, отступая. — Ты потерял три корабля. Три! Всё, что у вас было.
— Мы с отцом знали, на что шли. Знали, что можем лишиться всего.
Обстановка накалялась. Ника опустилась на корточки, собирая с пола бумаги. В голову ударила кровь; виски стянуло болью.
Придержать бы язык, набрать в рот воды. Но нет! Будто чёрт тянул за язык:
— Получить компенсацию хотя бы за один корабль и решить свои материальные проблемы — это не стыдно и не имеет никакого отношения ни к чести, ни к совести, ни к достоинству. Государство само приняло решение помочь своим защитникам и отблагодарить их. Оно гордится своими героями, которые выжили, смогут встать на ноги и будут дальше приносить пользу. Кому ты делаешь одолжение своим отказом от помощи государства? Врагам отечества? Своим врагам? Какой мощью будет обладать страна с нищим, слабым и нуждающимся народом? На кого правительство сможет опереться в случае новой беды?
Опасалась поднять голову. Чувствовала спиной впившийся между лопатками сверлящий взгляд Кэптена. Собирала листы, разглаживала, складывала в стопку.
— Ты поддержал страну и правительство в военное время, — говорила горячо, запальчиво, торопливо. — Получить положенную компенсацию всё же лучше, чем искать в жёны невесту без титула, но до одури богатую. Проще говоря, продать ей себя, стать зависимым от денег её семьи. Ты же не просто так стал присматриваться к Виллемине Ван дер Ваал? Знаешь, что её отец подыскивает ей мужа с титулом. Разведёшься и…
На громкое тяжёлое дыхание над собой подняла голову, встречаясь с грозовым взором мужчины. Закончила тихо и не так уверенно:
— Ей повезёт. Ты молодой и вон какой красивый. Ты ей нравишься.
— Руз, тебе лучше уйти.
Угрожающий тон голоса Ван дер Меера не остудил её пыл. Раз уж Нике выпала возможность высказаться, молчать она не будет:
— Сегодня вот так же продаёт меня мать. Не меня — наш титул. Не знаю, будет это сын горшечника или пожилой лавочник. Маме всё равно. Лишь бы тот оплатил её долги и долг тебе в том числе. А я так… иду к титулу в нагрузку, как залежалый, никому не нужный товар, — голос сорвался, задрожал. — Я пришла к тебе за помощью, а не ссориться.
Чтобы не разреветься, поспешила прикусить нижнюю губу. Подтянув последнюю бумагу, поднялась, прижала стопку к груди. Не смотрела на Кэптена, продолжавшего стоять рядом. Близко, слишком близко…
Окутало мятно-можжевеловой свежестью.
Не в силах себя контролировать, Ника раздула ноздри, жадно вдыхая волнующий запах мужчины. Подняв голову, смотрела в его глаза. Встать бы на носочки, дотянуться до его лица, губ — опустила на них глаза, — коснуться его скул, подбородка, запустить пальцы в распущенные мягкие волосы, притянуть к себе…
Встрепенулась, встретившись с его прищуренным взглядом. Не злым или недовольным. Ласкающим? Нет, показалось. В глубине его чёрных зрачков билось яркое пламя. Веки дрогнули, брови приподнялись.
Адриан отступил, отёр ладонью лицо, выдохнул:
— Руз, что ты говоришь?
— Что я говорю? Что? — отвернулась, пряча повлажневшие глаза. — Я вынуждена искать другой выход, чтобы меня не использовали, не сломали мою жизнь. Я не хочу жить с удавкой на шее. Брат издевался надо мной, мать не хочет слушать. Теперь будет издеваться какой-то там муж?! Ну уж нет!
Направилась к выходу. От двери обернулась:
— Не поможешь ты, поможет Алан Матфейсен. Знаком с ним?
По тому, как дрогнул мускул на щеке Кэптена, поняла: знаком. Вспомнив, что оставила на столе серьги, вернулась.
— Если женщина уходит к другому, то неизвестно, кому повезло, — растянула рот в насильственной саркастической улыбке. — Радуйся, Ван дер Меер. Тебе повезло. Женщина, предавшая один раз, не задумываясь, предаст снова.
Он ответил такой же улыбкой:
— Ты и себя имеешь в виду?
Ника не ожидала подобной подножки. Тряхнула волосами:
— А ты? Три года ты был верен жене, когда в каждом порту есть шлюхи на любой вкус?
— Руз! — гаркнул мужчина, багровея, сжимая ладони в кулаки.