С тех пор она не жила — существовала. Почти не ела, не спала. С каждым днём чувствовала себя хуже и хуже, но ничего менять не хотела. Жизнь для неё потеряла смысл, стала пустой и бесцветной.
Руз ждала, когда сможет увидеть любимого и воссоединиться с ним в другой жизни. Сможет взять его за руку, улыбнуться своей милой улыбкой и сказать:
— Ждал меня, сосед? Я пришла.
Потрясённая увиденным, широко открытыми глазами Ника смотрела в никуда. В голове и в груди образовалась пугающая пустота.
Сквозь затихающий шум в ушах до Ники донёсся задумчивый голос Ван дер Меера:
— Надо признать, моя подпись до того искусно подделана, что…
— Погоди, а какая дата стоит на завещании? Где ты был в то время?
— В госпитале был. Месяц в беспамятстве пролежал.
— То есть, ты живой был, а бумагу о твоей кончине отправили, — неуверенно проговорил Якоб.
— Выходит так, — согласился Ван дер Меер.
— И бумагу твои родные получили в сентябре…
— Якоб, — вмешалась госпожа Маргрит, — от ваших разговоров у меня настроение портится. Лучше поешьте. Адриан, ты совсем ничего не ешь.
Сын упорно не слушал мать, говорил:
— Значит, Анника всем сказала, что едет в адмиралтейство искать сведения о твоём месте упокоения, а потом вернулась с завещанием и получила деньги в банке.
— Не сходится, — возразил Адриан. — К тому часу в адмиралтействе знали, что я живой. Мне неведомо, где Анника была всё это время, но только в Харлингене её не было. Я не видел её три года, — насмешливо сказал он. — С тех самых пор, как она проводила меня в Харлинген.
В гостиной стало тихо.
«Не видел три года?» — удивилась Ника. Кто солгал, что Анника ждёт ребёнка? Анника солгала Якубусу или Якубус солгал Руз?
«Ну вы и сволочи», — Ника попыталась подняться. Задрожавшие колени подогнулись и она села назад. Рука натолкнулась на посылку.
Находясь под впечатлением от услышанного, Ника машинально справились с перевязью, сняла обёрточную бумагу и вскрыла коробку.
В полотняном мешочке с вышитым на нём «Чоколатль» оказался порошок какао22. Деревянный венчик для взбивания пены прилагался.
Разглядывая венчик, Ника прислушивалась к разговору друзей.
Якоб допытывался у Ван дер Меера:
— Кэптен, где ты станешь её искать?
— Поеду в Арнем. Она должна быть дома. Если нет, то мать и сёстры уж точно скажут, где её найти.
— Верно, — поддакнула госпожа Маргрит, — она же не знает, что ты живой. Вот радости будет!
Якубус потянулся за кувшином с пивом:
— Когда собираешься отбыть?
— Отдохну пару дней и отправляюсь.
Звякнули пивные кружки.
— Разумно, — одобрительно загудел Якоб. — Расскажи, как тебя угораздило стать покойником?
— Якубус! — повысила голос госпожа Маргрит.
— Нечего рассказывать, — вздохнул Адриан. — Обычное сражение. Вода, огонь, смерть…
«Обычное», — поджала губы Ника. Задумчиво вращала пальцами венчик. Обычное сражение, кардинально изменившее не только ход истории, но и жизнь человека.
«Жизни тысяч людей», — уточнила с сожалением. Сердце обливалось кровью, стучало в висках, отдавало в уши — бесновалось от обиды, унижения, несправедливости.
Сказать, что Ника была шокирована — ничего не сказать!
«Никчёмные, гадкие людишки!» — задыхалась она от омерзения. Каждый вдох давался с трудом. Как они могут, зная, что совершили преступление, смотреть в глаза Адриану, сочувствовать ему, лить слёзы, переживать вместе с ним его душевное состояние, что-то советовать и пытаться помочь? Они насквозь пропитаны лицемерием и ложью!
«А Руз? Она жертва или соучастница?» — негодовала Ника. Трусливая, бесхребетная, покорная. Хочешь жить — подчиняйся, терпи и молчи? Слабачка! Расплата за предательство не заставила себя долго ждать: встреча с любимым в том мире не состоялась. Руз там по-прежнему одна, а Адриан здесь, другом и женой преданный, зато живой.
Вправе ли Ника судить жену кэптена? Та воспользовалась предоставленной возможностью обогатиться, зная, что останется безнаказанной.
Ника не сдержалась, всё же осудила её.
— Тварь! — выплюнула презрительно, зажав венчик в руке.
С Якубусом всё понятно — жестокий, властный, сильный. Не задумываясь, убьёт всякого, кто встанет на его пути к достижению цели. Уверен, что всё сойдёт ему с рук.
«Госпожа Маргрит…» — Ника закрыла глаза и упёрлась лбом в перила лестницы. В голове не укладывалось, как может мать поддерживать сына, отдав ему на растерзание единственную дочь? Монстр! Семейка монстров! И каждый из них найдёт себе оправдание в своих неблаговидных деяниях.