Госпожа Маргрит вздрогнула и поморщилась:
— А как же седьмая заповедь «Не прелюбы сотвори»? Придётся держать ответ за незаконную, нечистую блудную связь. Мужу и жене Бог запрещает нарушать взаимную верность и любовь.
— Пф-ф, — Ника подняла глаза к потолку. — Бог запрещает и убийство — шестая заповедь «Не убий», верно? Но не все её соблюдают, — и договорила тихо: — Впрочем, как и девять других заповедей. Далеко и ходить не нужно. Криминальная семейка, все как один. Копни поглубже, найдёшь погуще.
Госпожа Маргрит суетливо заворочалась в кресле, забегала глазами по полу, будто в поисках оброненной вещи:
— Руз, где ты всего этого набралась? — остановила на ней недовольный недоумевающий взор. — Никуда не ходишь, с Аделхейт не виделась с тех пор, как ту выдали замуж и увезли во Францию — и слава богу. От кого идут столь крамольные мысли?
— Поумнела после удара головой, — хмыкнула Ника. Аделхейт она не помнила.
— Что-то поясницу ломит, — сказала госпожа Маргрит слезливо, болезненно скривив губы. — Надо сказать Хенни, чтобы натёрла мне спину на ночь. Как доехать до Амстердама и не растрястись? — она перекрестилась и позвала: — Хенни, ты скоро?
В ответ в кухне громыхнуло. Будто со стены сорвалась сидячая ванна-соусник, в которой сегодня купали Неженку.
— Безрукая, — с раздражением бросила госпожа Ма. Собираясь встать, закряхтела.
— Сидите, — остановила её Ника. — Я посмотрю, с кем там воюет Хенни.
Она вошла в кухню.
Прислуга двигала в кладовой бочки, приговаривая:
— Вот куда она запропастилась? Помню, что ставила куда-то сюда. Воняет же.
Нике понадобилось десять секунд, чтобы достать злосчастный коричневый флакончик и влить снотворное в заварочный чайник. Была уверена, что и Хенни не откажется подлечить расшатавшиеся нервы успокоительным напитком.
— Наконец-то попалась! — радостно сообщила служанка, выскочив из кладовой. — Вот! — двумя пальцами держала в вытянутой руке проволочную мышеловку с останками серого грызуна.
— Фу! — отвернулась Ника, морщась. — Нашла время демонстрировать свою находку.
— Я совсем забыла про неё. Если бы не вонь…
— Руки вымой как следует. Проверю.
Ника вернулась в гостиную с тарелкой с нарезанной ветчиной и сыром.
Следом вошла Хенни с продолговатым блюдом. От аппетитной горки тушёной капусты, обложенной копчёными колбасками, поднимался ароматный пар. Запахло жареным луком с морковью и пряными приправами.
Надо отдать Хенни должное — готовила она вкусно.
— Куриный бульон нести? — спросила служанка у хозяйки.
Госпожа Ма пододвинулась к столу:
— Неси.
Ели молча, глядя перед собой и думая о своём.
Чай вышел необычайно душистым и на удивление быстро проявил успокоительный эффект.
Хенни тоже вышла послушать, как молодая госпожа читает библию. Она села на стул у буфета, привалилась плечом к его стенке и сложила руки на коленях. Широко зевнула.
Госпожа Маргрит монотонно кивала в такт произносимым дочерью словам. Ни озабоченной, ни взволнованной больше не казалась.
Ника всматривалась в её лицо и гадала, знает она обо всех преступлениях сына или намеренно предпочитает пребывать в блаженном неведении, не обременяя свою совесть лишними терзаниями, расчётливо оберегая нервы и сердце от потрясений? Её не волнует, что Якубус в очередной раз станет убийцей?
Ника не вникала в суть прочитанного. Слово Божье не находило отклика в её душе.
Через полчаса госпожа Ма сладко зевнула. Её голова наклонилась к плечу, подбородок упёрся в грудь.
Хенни так и заснула, сидя у буфета. Руки съехали с колен, рот приоткрылся.
Ника подавила зевок и встала. Укрыла маму и служанку пледами. Если женщины озябнут, то могут проснуться.
Она забрала подсвечник, зажгла третью свечу и поднялась на чердак в комнату прислуги. Достала из шкафа первое попавшееся простое чёрное платье, отыскала такой же платок.
Шерстяная плотная накидка с капюшоном висела на крючке у двери. Будучи короткой, она оказалась Нике в самый раз, а вот платье ожидаемо было не только широким, но и длинным. Что широкое — так бог с ним, а вот что длинное… тоже поправимо.
В своей комнате Ника с облегчением избавилась от корсета и переоделась в одежду Хенни, пахнувшую дешёвыми духами, больше похожими на аромат цветочного мыла. Подтянула длинное платье под туго затянутый пояс, убрала волосы под платок. Стала похожа на одну из многих служанок, виденных ею на рынке — серую, безликую, такую, как в данном случае и надо.