Ника присела на корточки у края вскопанного пятачка земли. Всматривалась в едва заметные, проклюнувшиеся стрелки-ростки каких-то цветов. Раздвигая тяжёлые плотные комья почвы, они неудержимо и упрямо рвались к свету, тянулись к солнцу, к теплу.
«Весна красна цветами», — Ника тронула острый побег ростка — нежный, но крепкий, упругий. Живой.
Присутствие Кэптена она почувствовала до того, как услышала стук его трости и тяжёлые шаги.
«Пришёл», — отлегло от сердца, наполнив его тихой радостью.
Потянуло ароматным дымком табака.
— Красные? — спросил Адриан, остановившись за спиной соседки.
— Не знаю, — не оглядываясь, ответила она. — Распустятся — увижу, — и добавила мысленно: «Если к тому времени ещё буду здесь».
— На этом месте всегда росли красные тюльпаны, — заверил Ван дер Меер, выпустил густую сизую струю дыма и с пренебрежением выдохнул: — Ты вела себя отвратительно.
— Потому что рассказала о твоих ближайших планах? — встала Ника, отряхивая низ платья.
Мужчина поморщился и потёр подбородок:
— Виллемина ван дер Ваал не заслужила такого к себе отношения. Насколько мне известно, она пришла, чтобы познакомиться с тобой. Вы могли стать подругами.
Ника поправила съехавший с головы траурный шарф:
— Ты говоришь, как… моя мать, — называть чужую женщину матерью всё ещё было непривычно. — Мне не нужны подруги.
— Ты солгала Виллемине, — в голосе Адриана послышались нотки разочарования.
— Все лгут, — уверенно ответила Ника.
— Что ты хотела мне отдать? — пресёк мужчина бесполезный разговор.
Она протянула бумаги:
— Плата твоей жены за… — запнулась.
«За подделку?» — признаться в том, чего не делала, у Ники не хватило сил.
— За оказанную услугу, — сказала тихо. — Нашли в бумагах Якубуса после его смерти.
— Подержи, — Кэптен передал соседке трость.
Зажав между зубами длинную тонкую изящную глиняную трубку*, Адриан повернулся к яркому лунному свету. Щурясь, пристально вчитывался в текст первого документа.
Судорожно вздохнув, просмотрел два других. Сжал их настолько сильно, что потухшая во рту трубка не выдержала — хрустнула и обломилась.
Ван дер Меер выплюнул обломок, вытер рот рукавом кафтана, сжал губы и поднял голову. Тихо и яростно выругался.
Ника увидела изменившееся выражение его лица: глаза сузились, под кожей щёк заходили желваки, дёрнулся кадык. Пальцы смяли края листов.
С удивлением Ника поняла, что до сих пор Ван дер Меер не верил словам Якубуса. То, что сейчас он держал в руках, было прямым доказательством вины Анники.
— Когда уезжаешь в Арнем? — спросила она, чтобы разрядить обстановку.
— Завтра, — глухо ответил Адриан. — Ты разговаривала со стариком-банкиром. Он даёт тебе кредит?
Ника толкнула в его руку трость.
— Я похожа на слабоумную? — ответила с вызовом.
Адриан чуть отступил от её неожиданного напора.
Ника вскинула голову:
— Чем я стану отдавать долг банкиру, причём с процентами? Деньги отдам тебе и через месяц попаду в долговую кабалу? К тому же свои потерянные деньги ты найдёшь у жены. Пусть не все, но это лучше, чем ничего. Ты же не повесишь на меня остаток долга Анники?
— Разделю его между вами, — усмехнулся Ван дер Меер, убирая векселя во внутренний карман кафтана.
— Ты её простишь? — ахнула Ника.
Не верила! Такое можно простить? Её же он не простил!
— Не простишь, — кивнула уверенно. — Ты уже ищешь ей замену.
По сердцу полоснула режущая боль. Ника подавила стон. Ей бы замолчать, уйти, но язык молол без остановки:
— Виллемина красивая, богатая. Якубус ей шикарное кольцо купил. Показать? Там не одно. Он серьёзно готовился к перемене в своей жизни, — ухмыльнулась едко.
Нравилось злить Ван дер Меера.
И он злился. Смотрел хмуро, исподлобья; глаза налились тьмой.
— Открой калитку. Пройду здесь, — оборвал её, направляясь в глубину двора. — Руз, если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты одна из подавальщиц в таверне, что в тупике. Грубая, дерзкая, языкастая. Что с тобой стало?
— Воспитывать меня собрался? — шла за ним по пятам. — Отложи выплату долга. Он душит меня, перекрыл дыхание, — она потёрла шею у основания.
— Когда подпись мою ставила — не душил? — зло бросил Адриан через плечо.
— Я тебе объяснила, почему так поступила, — отзеркалила тон его голоса.