Она схватилась за грудь и села в кресло:
— Хенни, подай вина. Что-то мне не по себе. Нутро дрожит. Чует моё сердце…
Женщина подпрыгнула на сиденье, когда от громоподобного стука дверного молотка в кухне что-то упало.
Хенни округлила глаза и приоткрыла рот, а у Ники засосало под ложечкой. Не у одной мамы появилось плохое предчувствие.
— Открывать? — шёпотом спросила Хенни, сжимая в руках поднос.
Остановив тревожный взгляд на дверном проёме гостиной, мама сжалась и просевшим голосом предположила:
— Никак Питер ван Аккерсдейк пожаловал.
Кузен оказался не таким, каким успела представить его Ника. Его родственное сходство с внешним обликом семейства Ван Вербумов абсолютно не прослеживалось. Лет тридцати пяти, невысокий, щуплый, светловолосый, с блёклыми голубыми глазами навыкате, он держался уверенно, по-хозяйски.
Хозяином и являлся.
За его спиной стоял мужчина в чёрном одеянии с прижатой к бедру кожаной потрёпанной папкой. На крыльце высились два новеньких дорожных ящика, обтянутых навощённой кожей.
Поигрывая изящной щеголеватой тростью, Питер ван Аккерсдейк прошёл в дом.
Ника обратила внимание на его лёгкую прямую походку — кузен не хромал. Великолепная трость с резным набалдашником из слоновой кости служила ему не опорой, не предметом необходимости, а являлась символом престижа и респектабельности, подчёркивала высокий статус мужчины.
Хозяйка дома встретила гостя с величавой снисходительностью. Обменявшись положенными приветствиями, указала на дверь в гостиную:
— Мы утренничаем. Не желаете присоединиться?
Ника мысленно поставила госпоже Маргрит очередной плюсик. Хотя… если бы та не заручилась поддержкой банкира, была бы она такой уверенной?
— Не откажусь, — заявил Питер неожиданно низким грудным голосом. Вздёрнув брови, указал на мужчину: — Мой слуга Корнелис.
Из-за спины хозяйки выступила Хенни. Приняв у гостя шляпу и плащ, кивнула на ящики и чинно сказала слуге:
— Извольте следовать за мной.
Кузен выглядел чуть взъерошенным, но не обескураженным. Сведённые над переносицей брови образовали сплошную линию. Уголки тонких губ опустились.
«Не в духе», — уловила его настроение Ника. Успел побывать в управе на приёме у губернатора, изучил документы, получил письменные распоряжения господина Геррита ван Ромпея и знает о разорении семьи Ван Вербумов.
Ткнув тростью в направлении кузины, Питер наклонил голову. Не таясь, заинтересованным взором прошёлся по её фигуре и уверенно сказал:
— Руз, ты выросла. Помню тебя вот такой, — взмахнул тростью как дирижёрской палочкой и опустил её конец на уровень плитки-плинтуса. — Сколько лет мы не виделись? — повернулся к госпоже Маргрит.
— Пятнадцать, — не задумываясь, ответила та.
Ника натянуто улыбнулась:
— Надеюсь, ваше пребывание в Зволле станет для вас незабываемым и приятным. Осваивайтесь, дорогой кузен, — театральным, слегка шутовским жестом пригласила в гостиную, за что получила от мамы недовольный укоризненный взгляд.
Предстояло пережить визит наследника.
Ника переживёт.
¤
Питер ей понравился.
За трапезой он с невозмутимым видом ответил на малочисленные вопросы тётушки, которая поинтересовалась делами его семьи исключительно из приличия.
На прямой вопрос кузины:
— Вы связаны узами брака?
Сухо ответил:
— Обручён.
Ника продолжила:
— Ваша невеста благородного происхождения?
Услышав предупредительное шипение госпожи Маргрит, поспешила пояснить:
— У нас спор вышел: может ли молодая особа благородного происхождения из разорившейся семьи стать женой богатого безродного…
На повторное громкое шипение мамы:
— Руз, разговор не к месту.
Завершила с усмешкой:
— Богатого господина лет семидесяти.
— Господину Ван Ромпею шестьдесят восемь лет, — поправила госпожа Маргрит.
Питер не повёл бровью, будто заранее знал, о чём его спросят:
— Для спасения себя от финансовых затруднений обедневший, но гордый род может заключить брак с неблагородной фамилией.
Ника разочарованно вздохнула — кузен её союзником не станет. Кисло улыбнулась:
— Надеюсь, ваша избранница молода и хороша собой и выходит замуж за вас по доброй воле.
Питер промолчал и посмотрел на кузину пристально, с долей снисхождения.