– Я знаю этого человека. Он никому не может причинить вреда. Отпустите его, – повторила Марсия.
Охранник вынужден был повиноваться, а Элизеу, широко улыбнувшись, сказал Марсии:
– Вообще-то я проник сюда лишь затем, чтобы пригласить тебя на свою выставку.
– Для этого не обязательно было устраивать сцену со стрельбой, – презрительно промолвил Фигейра и вернулся в дом.
– Что там случилось? Кто-то стрелял? – встретила его на пороге испуганная Элеонор.
– Да. Это Элизеу вздумал так «эффектно» пригласить Марсию на свою выставку.
Элеонор от такого сообщения едва удержалась на ногах.
– Нет, этого не может быть! – воскликнула она. – Пригласить Марсию? Которая ничего не смыслит в живописи? На выставку, устроенную мной?! Он еще здесь? Я прикажу охране вышвырнуть его за ворота!
– Успокойся, успокойся, – обнял ее за плечи подоспевший Алсести. – Не стоит так унижаться. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.
– Оставьте меня все! – закричала Элеонор и повернула обратно в дом.
Закрывшись в спальне, она долго рыдала, а затем, случайно увидев себя в зеркале, запустила в него бронзовой статуэткой.
А тем временем Элизеу находился в комнате Марсии и, не отрывая от нее взгляда, полного боли и любви, выплескивал то, что давно уже копилось в его душе:
– Если быть совсем честным, то я пришел сюда, чтобы увидеть тебя и спросить: неужели это правда? Неужели ты действительно меня разлюбила? Когда ты ушла, мне показалось, будто я в одночасье потерял все, чем жил. Будто я потерял себя!.. До сих пор не могу поверить, что ты больше не питаешь ко мне никаких чувств!
– Ты прав: я чувствую к тебе... жалость, – довольно холодно ответила Марсия. – Когда я увидела тебя сегодня там, у ворот, с заломленными за спину руками, то испытала острое чувство неловкости. Мне было горько и стыдно за тебя. Я вдруг отчетливо увидела перед собой человека, который никогда не поймет, что такое достоинство и самоуважение. И окончательно поняла: мы – разные люди. С разным образованием, воспитанием, культурным уровнем. Мы не можем быть вместе, потому что между нами – пропасть!
Элизеу, не ожидавший от нее столь хлестких и обидных слов, закричал в отчаянии:
– Единственное, что нас разделяет, это деньги! Да, проклятые деньги! Но ничего, я тоже стану богатым! Причем в отличие от тебя заработаю все своим трудом. Не веришь? Зря! Я назло тебе сколочу огромное состояние, а потом буду ходить мимо твоего дома и плевать в твой сад!
С этими словами он выбежал в тот самый сад, которому только что вынес приговор, и, напрягшись как струна – до боли в мышцах, в венах и мельчайших капиллярах, – произнес вслух жестким, несвойственным ему голосом:
– Клянусь, я соберу все свои силы и брошу их на то, чтобы стать миллионером!
За день до открытия выставки произошло событие, которое Элизеу отнес к разряду чудес, поскольку оно плохо соотносилось с реальностью и напоминало какой-то странный мистический сон.
В дверь позвонили, и, открыв ее, Элизеу увидел перед собой незнакомого мужчину средних лет. Строгий элегантный костюм и тисненая кожаная папка, которую тот держал в руках, свидетельствовали о материальном состоянии гостя и его безупречном вкусе. Что такому понадобилось здесь? Может, он ошибся адресом?
– Вы Элизеу Виейра? – произнес тем временем гость, приветливо улыбнувшись.
– Да...
– Я пришел к вам. Позвольте мне войти, – сказал незнакомец и не дожидаясь приглашения, уверенно шагнул за порог.
Элизеу неловко попятился, затем пробормотал смущенно:
– Простите, у меня тут не убрано... Так сказать, художественный беспорядок...
Не обращая внимания на его извинения, гость наконец представился:
– Я Марселу Барони, владелец галереи, в которой будет проходить ваша выставка.
Элизеу был ошеломлен таким сообщением. А Барони продолжил:
– Не удивляйтесь моему визиту. Я увидел ваши картины, и они произвели на меня самое благоприятное впечатление. Вы очень талантливый человек! У вас впереди большое будущее!
Он не скупился на комплименты, и под воздействием его бархатистого голоса у Элизеу закружилась голова. В какой-то момент до него перестал доходить смысл того, о чем говорил Барони. Элизеу пребывал в странной, но приятной прострации. Потом он вдруг словно очнулся и совершенно отчетливо услышал:
– Я предлагаю вам подписать контракт, дающий мне право на эксклюзивную продажу ваших картин.
Элизеу смотрел на Барони рассеянным взглядом и усиленно мотал головой, пытаясь окончательно сбросить с себя наваждение и понять, какую выгоду сулит ему предлагаемая сделка.