Помощь была очень заметна – о ней говорило и благоухание соуса, и появление Валдомиру. Он только что принял душ и вышел по-домашнему, в халате. Увидев Лавинию, он сразу пригласил ее в комнату. Глаза его загорелись, но чувство, которое заставило их блестеть, трудно было назвать радостью. Если и была в них радость, то радость мести.
Валдомиру находился в состоянии гнева и раздражения. Он еще не справился с тем, что заставила его пережить Режина.
Первым делом, как только они приехали из мотеля домой к Марсии, он вызвал Зезе и стал расспрашивать ее о звонке.
– Голос-то был женский, – говорила служанка, – но уж очень тихий. Нет, Марсию я не узнала, врать не буду. Но она сама сказала, что она Марсия.
– А я точно знаю, что не звонила, – заявила Марсия. – Я уснула, будто провалилась, в таком состоянии я звонить не могла.
– Да, она спала очень крепко, – подтвердил Фигейра. – Она не проснулась, даже когда я взял ее на руки, даже когда поцеловал. А поцеловал потому, что не мог удержаться, она была такая милая...
Слова его прозвучали так безыскусно, так искренне, что все ему поверили. К тому же все тут давным-давно друг друга знали, жили одной семьей, так что сюрпризов особых быть не могло. Сюрпризы устраивала одна Режина. Фигейра так и сказал:
– Режина давно мне грозила устроить нечто подобное, и вот устроила. Я признаю свое поражение и согласен на любые ее условия при разводе, лишь бы она не впутывала в наши дрязги детей.
– У меня два условия: ты немедленно освобождаешь мою квартиру и уходишь с поста президента! – тут же продиктовала Режина.
– Побойся Бога! – возмутился Валдомиру. – Ему же жить негде!
– Почему? – вступила в разговор Марсия. Щеки у нее пылали от негодования. – Он может жить здесь. Все, что произошло, подстроила Режина. Вспомни, папа, она и тебя отсюда выселила! И продолжает свою деятельность по выселению! Я уверена, во время обеда она мне что-то подсыпала, потому и была такой доброй и ласковой. Я вот только не понимаю, как можно было задействовать Лео...
– Лео уехал на несколько дней за город, – сообщила Элеонор. – Я только что звонила Уалберу.
– Ну вот видите, и это подстроено! – возмутился Валдомиру.
– Да, подстроено, – цинично признала правоту родственников Режина. – Ловушку устроила я, но в нее попались все те, у кого рыльце уже было в пушку. Чего стоит одно только приглашение Марсии!
– Оно стоит только доброго отношения, – возмущенно ответила ей сестра.
– Ради достижения свих целей я готова на все, – хладнокровно заявила Режина. – Но добиваюсь я только того, что принадлежит мне по праву – только я достойна поста президента нашей компании!
– Да это просто чудовище какое-то! – проговорил Валдомиру.
Он смотрел на свою дочь, молодую женщину, которая стояла перед ним с гордо закинутой головой, хотел отыскать на ее красивом лице печать дьявола, но не мог. Это было лицо просто красивой женщины.
А теперь он смотрел на красивое лицо молодой женщины, своей бывшей возлюбленной, и пытался на нем отыскать печать дьявола. И опять не мог.
Печати эти, очевидно, ставятся на сердце.
Он даже слова не дал сказать Лавинии, такая горькая обида вновь поднялась в нем. Как они смели так надругаться над его чувствами?! Он был открыт, доверчив, счастлив, и всеми его самыми лучшими чувствами воспользовались ради того, чтобы украсть какое-то количество денег. Какая глупость! И какая мерзость!..
Лавинии он не дал и слова сказать.
– Догадываюсь, с чем ты ко мне явилась. Ты в крайних обстоятельствах, и только я могу тебя спасти. Что ты выдумаешь на этот раз, чтобы выманить у меня очередную порцию денег, – смертельную болезнь и попросишь на лечение? Или у тебя в запасе есть еще какой-нибудь трюк?
Руки Валдомиру дрожали. Если бы он мог, он бы этими самыми дрожащими руками придушил и стер с лица земли эту алчную жалкую узколобую породу, к которой, к несчастью, принадлежала его дочь и та, которую он полюбил и которой доверился.
Лавиния молчала. Слезы душили ее. Что она могла сказать этому человеку? Как отвести его несправедливые обвинения?
Стоило ей заговорить, как она оказалась именно той, чей отвратительный портрет Валдомиру только что нарисовал, – алчной вымогательницей, и только.
Она сидела и глотала слезы.
Валдомиру расхохотался.
– Ну что? Не прошел трюк? Я вовремя разгадал его?
Обида захлестнула Лавинию – что себе позволяет этот человек? Как он смеет смешивать ее с грязью? Он что, считает, что всегда и во всем прав?! А Клариси? А ее трагическая судьба? Он был всему причиной. И если она по стечению обстоятельств отплатила ему злом за добро, то ведь и он причинил столько же зла невинной женщине и потом своей родной дочери! Но сделала она это по недомыслию, по глупости, молодости! А он как человек гораздо более опытный мог бы что-то понять и простить ее!