А Валдомиру смотрел с непередаваемой язвительностью на жалкую авантюристку, которая снова задумала его облапошить. За кого она его принимает? За полного идиота?
Лавиния не выдержала этого язвительного недоверчивого взгляда.
– Ты, Валдомиру, не человек! – сказала она ему. – Ты стал им на короткий миг и тут же пожалел об этом! Пожалел и хочешь растоптать то святое, что у тебя и в самом деле было. Человек умеет прощать, он умеет увидеть другого, умеет понять, что с ним происходит! Желание растоптать и уничтожить стоят у него не на первом месте! А ты... ты своим неумением любить порождаешь чудовищ вроде твоей Режины, вроде несчастной Клариси! Это твои плоды! Ты сеешь вокруг себя ненависть.
– Вон! – заорал вне себя Валдомиру. – Вон из моего дома!
– Да, мне здесь нечего делать, – гордо бросила ему Лавиния. Она ушла, хлопнув дверью, но на лестнице едва не разрыдалась.
– Жизнь, прежде всего жизнь, – вдруг услышала она.
Лавиния подняла голову и увидела очень странного молодого человека – необычен был его взгляд, он словно бы пронизывал ее насквозь.
– Я знаю, что сейчас вам плохо, что вы нуждаетесь в помощи, и постараюсь помочь вам, – пообещал он.
Лавиния горько улыбнулась – никто не мог ей помочь сейчас, кроме Господа Бога.
– На Него и полагайся, – услышала она ответ на свои мысли.
Уалбер одарил молодую женщину улыбкой, и ему показалось, что ей стало гораздо спокойнее. Во всяком случае, она улыбнулась ему в ответ.
– А ты, однако, ее любишь, – сказала Карлота, которая уже несколько минут наблюдала за сидящим в кресле Валдомиру.
Он поднял голову, взглянул на нее несчастными глазами и не стал отрицать.
– Эта женщина словно яд, – пожаловался он. – Я пытаюсь заставить себя возненавидеть ее, но у меня ничего не получается. Она отравила меня... Я перед ней беспомощен...
– Сейчас я тебе помогу, – пообещала Карлота.
Она подошла к несчастному Валдомиру, обняла его как только она одна умела, прижалась губами к его губам, и он почувствовал, что по жилам у него потек жар желания. И та же Карлота умело погасила этот жар...
– Тебе стало легче? – спросила она, поднимая голову с подушки.
– Не то слово, – нежно отозвался Валдомиру. – Но надеюсь, ты не ждешь от меня...
Карлота не дала ему договорить.
– Я давно уже не ребенок и ничего ни от кого не жду, даже о тебя, – сказала она ласково. – Я очень дорожу нашей чистой, светлой дружбой. Давай попробуем сохранить ее.
Глава 20
Скандал в семействе Серкейра, – а то, что произошло, безусловно, было скандалом, – не мог не встревожить Элеонор. С тех пор как они с Валдомиру расстались окончательно, семью беспрестанно раздирали распри и ссоры, преследовали неудачи и беды. Режина сама нарывалась на неприятности. Но Марсия? Самая разумная, добрая, уступчивая. Элеонор не могла поверить в то, что у ее младшей дочки может быть роман с женатым мужчиной, да еще с мужем сестры.
На всякий случай она решила поговорить с Марсией. Ей хотелось, чтобы недоразумение с Элизеу окончательно кануло в Лету, чтобы между ней и дочерью вновь установилось то чуткое дружеское взаимопонимание, которое так всегда ее радовало.
Увидев Элеонор, Марсия напряглась. Она все простила матери, но видеть ее, общаться с ней почему-то было тяжело. Думала она о ней с любовью, но увидев, с трудом удерживалась, чтобы не нагрубить.
Но на этот раз не удержалась, потому что мать принялась рассуждать о ней, об Алвару.
– Поверь, я ни в чем тебя не обвиняю, – говорила Элеонор, – но может быть, ты хотела отомстить мне и поэтому ринулась очертя голову в новый роман? Героем стал первый, кто оказался рядом с тобой, и...
– Отомстить тебе? Тебе? А почему ты решила, что ты – главное лицо в моей жизни? С каких это пор ты страдаешь болезнью Режины? Или она от тебя заразилась безудержным эгоизмом? Надо же додуматься до такого бреда!
Элеонор смешалась от напора дочери. Ничего дурного она не хотела сказать, хотела только, чтобы они поняли друг друга, стали ближе...
– Считай, что тебе это не удалось! – зло заявила Марсия. – Мы давно уже не понимаем друг друга!
Элеонор поторопилась уйти. Невыносимо больно было видеть раздражение дочери. Неужели они никогда уже не будут близки, как прежде?
Она винила себя за то, что после ухода Валдомиру не взяла на себя обязанности главы семьи, ушла в свои переживания. Дочь права, она вела себя как самая настоящая эгоистка. Но не поздно еще все исправить. Завтра будут выборы нового президента компании, и Элеонор займет этот пост. У нее двадцать четыре процента акций и преимущественное право. Она не допустит, чтобы во главе их общей фирмы встала одержимая жаждой власти Режина. Неуступчивая, властная, она и дело загубит, и семь не пожалеет!