Он устроился наискось от приоткрытой двери: в поле зрения фрагмент белоснежного ковра с длинным ворсом, стена в фиолетовых разводах; Эмми и докторши не видно, зато слышны голоса — болтовня о винах, медицинские анекдоты, иногда Суйме принималась монотонно ругать «этих выродков», которые «ставили на бедном мальчике свои изуверские эксперименты». Саймон не знал, что ей наплел Эмми, но явно что-то не то, судя по ее гневным тирадам. Дура. А Клисс не дурак, и все равно умрет за компанию с ней, потому что съел украденные у робота сладости… Резь в животе то усиливалась, то затихала, Саймона знобило.
— Сейчас я принесу ваш гонорар, доктор.
Медо вышел из комнаты и скрылся за другой дверью, едва взглянув на Саймона. Клисс подкрался к двери — не заперто. Кабинет с терминалами, секретерами и сейфами, стены из коричневого стекла, в их толще застыли рыбы с мертвыми глазами, совокупляющиеся осьминоги, еще какие-то морские гады… Увидев всю эту дрянь, Саймон тонко взвизгнул и подался назад.
— Что тебе здесь понадобилось?
Медо стоял перед открытым сейфом и перекладывал в пакет пачки денег. Он по-прежнему был в маске, и Саймон не видел его лица, но вопрос прозвучал холодно и брезгливо.
— Господин Медо, дайте мне противоядие! — Саймон упал на колени. — Я буду служить вам, как собака… Я умираю, видите? Я поел тех сладких розовых кубиков с орехами, и у меня заболел живот. Я знаю, что это значит, — он всхлипнул и обморочно добавил: — Сейчас это со мной начнется!
— В моем кабинете? — рука Эмми с пачкой кредиток дрогнула, не закончив движения. — Пошел в туалет, мерзавец!
— Я хочу жить! — крикнул Клисс. — Я эксцессер, я все для вас сделаю!
— Робот даст тебе лекарство от расстройства желудка, — с отвращением процедил Медо. — Пошел вон!
— Нет-нет, у меня не расстройство… Что?.. Так в этих розовых кубиках не было яда?
— С чего ты взял, что там яд? — Эмми вернулся к своему занятию.
— Я же понял, что вы решили травануть толстуху, — доверительно подмигнул Клисс. — Значит, не конфетки, а вино, угадал?
— Зачем? — Эмми бросил в пакет последнюю пачку и закрыл дверцу сейфа.
— Ясное дело, чтоб она про нас не разболтала, кому не надо, — Саймон обнаружил, что все еще стоит на коленях, криво усмехнулся — мол, с кем не бывает — и неловко поднялся на ноги.
— Саймон, я избегаю убивать тех, кто мне полезен, — желтые глаза Медо холодно смотрели на него из прорезей маски. — Хоть ты и отказываешь мне в прагматизме… Доктор Суйме — ценнейший специалист в своей области. Даже если бы она представляла для меня опасность, я и то не стал бы ее убивать. Изолировал бы в надежном месте, устроил бы ей лабораторию, чтобы не скучала… Убить доктора Суйме — это было бы преступление, вдруг мне когда-нибудь опять понадобятся ее услуги?
«Кто бы говорил о преступлениях! — Саймон шмыгнул носом. — Чистенький нашелся… А если Гонщик и Тина Хэдис на нее выйдут?»
— Эммануил, ее надо убрать. Она же видела нас обоих, и она заложит нас. Если вы такой слюнтяй, дайте мне нож, я пойду и глотку ей перережу.
— Еще ты будешь мне здесь резать глотки и портить ковры… — Медо взглянул на великолепный белый ковер с пурпурным отливом. — Саймон, ты достойный ученик своего покойного шефа!
— Мой покойный шеф был зеленой поганью с Лярна, а я человек, — огрызнулся Клисс. — Вы ей, что ли, еще и деньги заплатите?
— Почему бы и нет?
— Сколько там? — Саймон не мог отвести глаз от толстого пакета.
— Сто тысяч.
Внутри у Саймона что-то оборвалось, по коже поползли мурашки: такая сумма!.. Эти деньги должны были достаться ему.
— Не жирно будет, а? — он облизнул пересохшие губы.
— Саймон, ты даже не представляешь, какая это для меня мелочь, — рассмеялся Медо. — Когда Поль очнется, я получу бездну удовольствия, так что доктор Суйме честно заработала свой гонорар. Пошли отсюда.
Клисс вышел, пошатываясь, в коридор. Итак, сто тысяч для Медо — мелочь? И он с ухмылкой швыряет их серой врачихе, в то время как Саймону достались «пятьдесят процентов от ничего»? Это непорядочно. Это подло. Доктор Суйме украла деньги у Саймона Клисса, и она за это поплатится.
«Сука разжиревшая», — глотая слезы, прошептал Саймон.
Медо и незийка исчезли, но вскоре Эмми вернулся и скрылся за дверью, которая вела в его личные покои. Клисс остался один в пустом коридоре. Мертвая тишина, все двери заперты. На черном зеркальном потолке звездной россыпью мерцают светильники. По наблюдениям Саймона, Эмми не спал с тех пор, как притащил сюда Поля, так что сейчас он будет отдыхать.
А у Саймона есть две капсулы хминка, туба с просроченным рангоналом и поллитровая бутылка бренди за пазухой — все, что нужно для небольшого, но эффектного эксцесса. Эмми еще поймет, с кем связался. Поймет в последний момент, перед тем как подохнуть.
Сознание возвращалось небольшими порциями. Блоками. Сначала он обнаружил, что лежит в гуще черно-синих светящихся зарослей и не может пошевелиться, а наверху проплывают какие-то неописуемые туманные твари. Потом понял, что смотрит измененным зрением сквозь закрытые веки, и вернулся в «нормальный для человека режим», как выражается Стив. Открыл глаза.
Он лежал на упругой поверхности и по-прежнему не мог пошевелиться. Или нет, все же мог, но в ограниченных пределах. Это антитеррористический центр в Кеодосе, его готовят к операции: он должен пойти на встречу с Лиргисо и освободить Ивену, а Лиргисо убить.
Тут Поль вспомнил, что обмен уже состоялся, причем он остался без снаряжения. А в антитеррористическом центре просто не может быть таких интерьеров: кроваво-красный потолок, на белых стенах бра в виде уродливых цветов из прозрачного изумрудного стекла и гравюры с повторяющимся сюжетом — наводящие оторопь монстры терзают людей и совокупляются с людьми.
Поль пошевелил пальцами, приподнял голову: он был обнажен, его запястья и лодыжки удерживали металлические захваты, они-то и не позволяли ему сесть. Особого дискомфорта он пока не испытывал — видимо, кромки браслетов тщательно зашлифованы.