- Я вспомнила, что произошло.
- Это замечательно. Утром я передам всё твоему доктору. Тебя ещё что-нибудь беспокоит?
- Нет. Только боль.
- Мне жаль, но нужно потерпеть. Тяжело дышать из-за высокого пульса, но это мы сейчас поправим. Тебе следует много спать. Договорились?
- Да.
Конечно трудно будет уснуть, когда кажется, что твоё тело горит изнутри, но я никогда не была слишком буйной, чтобы протестовать. Согласилась спокойно и в этот раз.
Когда медсестра вышла, я ощутила отсрую необходимость увидеть Макса. Поверить не могу, что он сидел здесь всё время. Должно быть ему было ещё хуже, чем мне. Я даже ничего не помнила до этого момента, а он наблюдал за мной, не спал и вероятнее всего не уходил. Да я вообще его не помнила, когда проснулась впервые! Должно быть, ему было очень больно! Я, как глупая принцесса из сказки захотела поиграть в спящую красавицу и попросила его поцеловать меня! Идиотка!
Я не знала, сколько нахожусь в больнице и что конкретно со мной произошло. Судя по всему, пуля прошла навылет где-то сбоку под лёгкими. Это я определила, когда изучала свою повязку. Жаль, что я не спросила за свой телефон у медсестры, хотя вряд ли он находился где-то здесь. Хотелось бы написать Максимилиану, как можно скорее и сказать, как сильно я его люблю.
Но пришлось потерпеть и попытаться уснуть снова, что я и сделала.
На следующий день я проснулась уже, когда Макс сидел рядом. Едва его увидев, я выдавила из себя улыбку, поскольку тело всё также несносно болело и хотелось только кричать.
- Ты знаешь, что они здесь изверги? – спрашиваю у парня.
- Правда?
- Ага. Забрали мою лошадиную дозу обезболивающего и сказали, что так надо.
Губы Макса расплылись в улыбке.
- Если ты начинаешь шутить, значит идёшь на поправку. Это хорошо.
- Я люблю тебя, Макс. – не собираясь его больше мучить, говорю.
Он в первый миг замирает на месте, уставившись на меня в недоверии. Но я улыбаюсь ещё шире, давая ему понять, что всё вспомнила. Максимилиан подрывается с места и становится на колени перед моей койкой, подхватывает мою ладонь и целует.
- Ты вспомнила!
- Да. Мне приснился странный сон и после него вернулись воспоминания.
- Прости меня, Николь! Я так виноват! Это я виноват, что она тебя ранила!
- Нет. Давай просто забудем.
- У тебя наверняка останется шрам.
- Если из-за него ты не станешь любить меня меньше, то мне всё равно.
- Я никогда не смогу любить тебя меньше! Я тобой восхищаюсь, моя девочка! – шепчет он мне прямо в руку и снова целует.
- Расскажи, как это случилось?
Максимилиан встаёт и устраивается на краю моей койки.
- Её выпустили из-за нехватки доказательств в соучастии. А потом начался настоящий дурдом. Луис, ка ктолько узнал, что Триш на свободе - сразу позвонил, но, насколько помнишь – мы были немного заняты…и я не ответил на звонок. Затем он примчался к нам домой, но было слишком поздно – Триш в тебя выстрелила. Я отобрал у неё пистолет, а Луис вызвал полицию. Дальше у меня у самогов сё, как в тумане – я пытался зажать тебе рану, но было так много крови… я думал, что потеряю тебя, Николь. Никогда бы себя не простил, если бы…
- Всё хорошо, Макс. Лучилось, что случилось. – пытаюсь его успокоить, хотя боль никуда не уходит даже на секунду. Она становится такой назойливой, что хочется лезть на стены.
- Когда приехала полиция, Триша попыталась сбежать. Луису пришлось в неё выстрелить. Она словно сошла с ума и напала на него – это стало последним, что она сделала.
- Триша мертва?
Макс кивнул.
- Луису пришлось нас защитить. Её рана оказалась смертельной.
- Как он?
- Тоже переживал. Сразу думал, что ты не выживешь.
- Ты всё время был рядом… - перевожу тему, сжимая его ладонь.
- Да. Люблю тебя, Николь. Действительно очень люблю.
- Поцелуй меня снова, Максимилиан Райт.
- С удовольствием, Николь Мари Харрис.
Эпилог
Я сидела в гостиной и ждала Макса с работы. Во время моей полугодичной реабилитации он вкрай меня измучил своими тренировками, но сейчас я была ему благодарна потому, что в кои-то веки ощущала себя такой же подвижной, как до случившегося. Одно меня угнетало очень сильно – отец. Он за всё это время позвонил лишь раз, чтобы выдавить сухое приветствие и спросить как у меня дела. Я ему даже не говорила о том, что со мной произошло. Не чувствовала какого-то участия. Периодически было слишком грустно думать о том, что я нужна была лишь одному-единственному человеку на всём белом свете – Максимилиану. Каждой клеточкой тела я это ощущала – его любовь, заботу и тепло, которые он мне дарил.