– Если бы ты могла попросить только что-то одно, – прерывает ее мысли Генри, – что бы это было?
Он с прищуром разглядывает ее, словно она не человек, а книга, которую можно прочесть. Адди таращится на него, как на привидение, как на немыслимое чудо.
«Такого, как ты», – думает она, но вслух, поднимая бокал, произносит:
– Еще пива.
XII
Адди помнит свою жизнь по секундам, но в этот вечер с Генри все перемешалось. Время утекает сквозь пальцы, пока они бродят от бара к бару. После «счастливого часа» наступает пора ужина, а затем – напитков покрепче.
И всякий раз, оказываясь перед выбором завершить вечер или продолжить его, они выбирают второе. Каждый ждет, что другой вот-вот скажет «Ну, уже поздно», «Мне пора» или «Увидимся», но по какому-то негласному договору им не хочется расставаться. Почему боится разрывать связь Адди, понятно, а вот Генри… Адди любопытно, что за одиночество отражается в его глазах, почему официанты и другие посетители так тепло смотрят на него и почему он так старательно этого не замечает.
Вечер подошел к концу, наступила первая теплая ночь весны. Адди и Генри едят дешевую пиццу, прогуливаясь по улицам, а по небу тянутся низкие облака, подсвеченные луной. Адди смотрит на небо, и вслед за ней то же делает Генри. На мгновение, на одно лишь мгновение его взгляд становится невыразимо грустным.
– Я скучаю по звездам, – говорит он.
– И я, – кивает Адди.
Он смотрит на нее и улыбается.
– Кто ты?
Взгляд его становится тусклым, и вопрос звучит будто Генри хочет узнать не «кто», а «как». Не «Как дела?», а почти «Как ты здесь оказалась?». Адди хочется выяснить то же самое, но у нее на это есть серьезная причина, а он всего лишь немного пьян.
Генри абсолютно, совершенно обычный.
Только он не может быть обычным. Обычные люди ее не помнят.
Они подходят к метро, и Генри замедляет шаг.
– Моя станция.
Его рука выскальзывает из ее руки, и снова приходит знакомый страх развязки: вдруг все снова кончится ничем, мгновения будут упущены, а воспоминания стерты. Адди не хочет, чтобы ночь заканчивалась, чтобы чары развеялись, чтобы…
– Давай увидимся еще, – предлагает Генри.
Надежда так переполняет грудь, что становится больно. Адди сотни раз слышала подобные слова, но впервые это действительно возможно. По-настоящему.
– Я тоже хочу, чтобы мы встретились.
Генри улыбается, и улыбка озаряет все его лицо.
Он достает сотовый, и у Адди замирает сердце. Ее телефон сломан, объясняет она, однако правда в том, что он до сих пор просто не был ей нужен. Пальцы всегда бессмысленно скользили по экрану. У нее нет электронной почты, ведь она неспособна отправить никакое сообщение, поскольку невозможность писать – часть проклятия.
– Не знал, что в наши дни кто-то может обходиться без сотового.
– Я старомодна, – улыбается Адди.
Он предлагает зайти за ней завтра. Где она живет? Адди кажется, что сама вселенная над ней издевается.
– Ночую у друзей, пока их нет в городе, – отмахивается она. – Давай лучше я зайду в книжный?
– Тогда встретимся там, – кивает, пятясь, Генри. – В субботу?
– В субботу.
– Только не пропадай.
Адди смеется тонким переливчатым смехом. Генри уходит. Вот он уже шагает на ступеньку, ведущую вниз, и Адди охватывает паника.
– Постой! – окликает она. – Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Боже, – стонет Генри, – только не говори, что у тебя кто-то есть.
Кольцо в ее кармане раскаляется.
– Нет.
– Ты агент ЦРУ и завтра отправляешься на сверхсекретное задание.
– Нет, – смеется Адди.
– Ты…
– Меня зовут не Ева.
– Вот как… – смущается Генри.
Адди не знает, сумеет ли произнести свое имя, позволит ли ей проклятие, но хочет попытаться.
– Я не сказала настоящее имя потому… Черт, все так сложно. Но ты мне нравишься, и я хочу, чтобы ты его знал. Услышал от меня.
– Я слушаю… – вмиг становится серьезным Генри.
– Ад… – Слог с непривычки застревает в горле, связки давно отвыкли его произносить, и она давится хриплым кашлем, но потом все же ухитряется выдавить: – Адди. – Тяжело сглатывает и пробует еще раз: – Меня зовут Адди.
Имя словно парит между ними в воздухе.
А потом Генри улыбается.
– Что ж, прекрасно. Доброй ночи, Адди.
Вот так просто. Два легких слога слетают с его губ.
Она никогда не слышала таких прекрасных звуков. Адди хочет броситься ему на шею и слушать это вновь и вновь – немыслимое слово наполняет ее будто воздух и делает цельной. Настоящей.
– Доброй ночи, Генри, – говорит она.
Теперь ей хочется, чтоб он скорее повернулся и ушел, ведь сама она уйти от него неспособна.