Адди закрывает глаза и улыбается. Кажется, она могла бы провести здесь всю ночь, несмотря на холод, смотреть, как сумерки сменяются тьмой, обниматься с Генри и мечтать о звездах.
Из кармана пальто Генри доносятся мелодичные звуки. Он берет трубку.
– Привет, Беа, – начинает Генри и резко садится. Адди не слышит его собеседницу, но догадывается о сути звонка. – Конечно, не забыл. Знаю, опоздал! Прости, уже бегу. Да, помню, помню.
Он разрывает соединение и утыкается лицом в ладони.
– Беа устраивает вечеринку. Я должен был принести десерт.
Обернувшись на фургоны с едой, словно в каком-то из них содержится ответ, Генри смотрит на потемневшее небо, зарывается пальцами в волосы и принимается негромко ругаться. Но страдать некогда, ведь он опаздывает!
Адди вскакивает и тянет его на ноги.
– Пошли! Я знаю одно место.
У лучшей бруклинской пекарни нет вывески, только желтый навесной тент над узкой стеклянной дверью и две широкие витрины, обложенные кирпичом. Пекарня принадлежит мужчине по имени Мишель. Он приходит каждое утро еще до рассвета и неспешно принимается творить чудеса. Яблочные тарты с тоненькими, как бумага, ломтиками фруктов, пирожные «Опера» с какао-глазурью, птифуры с марципаном, украшенные крохотными кремовыми розочками.
Пекарня закрыта, но в окно видно, как в глубине помещения тень хозяина проходит на кухню. Адди барабанит костяшками по стеклу и ждет.
– Ты уверена? – волнуется Генри, когда силуэт приближается и открывает дверь.
– Мы закрыты, – говорит пекарь с выраженным акцентом.
Адди быстро переходит с английского на французский и объясняет, что она подруга Дельфины. При упоминании дочери мужчина сразу смягчается, а еще больше добреет, услышав родную речь. Адди его понимает. Она знает немецкий, итальянский, испанский и даже чешский, но французский – это как хлеб из печи матери, как руки отца, строгающие дерево, бормотание Эстель в своем саду.
Французский – это возвращение домой.
Пекарь распахивает дверь.
– Для друзей Дельфины все что угодно.
В тесном помещении нет и следа Нью-Йорка, это чистый Париж с его разлитыми в воздухе ароматами сахара и масла. Витрины уже почти опустели, осталась лишь горстка прекрасных творений, задержавшихся на полке, ярких и редких, будто цветы на бесплодном поле.
Адди и правда знает Дельфину, хотя та ее, конечно же, не знает. С Мишелем Адди тоже знакома, она приходит в эту пекарню как другие посещают фотографическую выставку: в поисках воспоминаний.
Генри топчется позади, пока Адди и Мишель ведут светскую беседу, они счастливы немного поболтать на родном языке, отдохнуть от чужого. Шеф складывает остатки пирожных в розовую коробку и вручает гостье. Она интересуется ценой, предлагая заплатить, но Мишель качает головой и благодарит за недолгое возвращение на родину. Пожелав ему доброго вечера, они выходят на улицу. Генри таращится на спутницу, словно та совершила чудо, удивительный и волшебный подвиг.
– Ты потрясающая, – говорит он, притягивая ее в объятия, и Адди, которая не привыкла, что за ее фокусами могут наблюдать со стороны, заливается краской и вручает ему коробку с пирожными.
– Держи. Оттянись там хорошенько.
Улыбка Генри увядает. Лоб собирается складками.
– Разве ты со мной не идешь?
Адди не знает, как отказать, ведь для отказа нет причин: она-то готова провести с ним всю ночь.
– Лучше не надо…
Но Генри принимается умолять:
– Пожалуйста…
Ужасная идея. Среди толпы тайна проклятия неизбежно выйдет наружу, но постоянно общаться с Генри в стороне от других людей – лишь оттягивать время. Но только так и можно добраться до края света. Вот что такое вечная жизнь. Сначала один день, за ним следующий, еще один – хватай что плохо лежит, береги каждую украденную у судьбы минуту, цепляйся за каждый миг, не упусти его.
И Адди соглашается.
Они отправляются в путь, держась за руки. Вечер из прохладного становится по-настоящему холодным.
– Расскажи что-нибудь о своих друзьях, – просит Адди.
Он задумчиво хмурится.
– Ну, Робби у нас артист. Он потрясающий, но иногда с ним немного… сложно, – тяжело вздыхает Генри. – Во время учебы мы встречались. Он был первым парнем, в которого я влюбился.
– Но у вас не срослось?
Генри смеется, но как-то невесело.
– Нет, он меня бросил. Слушай, это было сто лет назад. Теперь мы друзья и все. – Он трясет головой, будто прогоняя ненужные воспоминания. – С Беа ты уже знакома. Она классная, сейчас пытается получить докторскую степень, живет с парнем по имени Джош.