- Завтра тоже можешь забыть о смене, - сухо сказал он. - Ты еще не скоро сможешь таскать ящики. Уже заглядывал под одеяло?
"Одеяло" - этo громко сказано. Я лежал на старом, в желто-коричневую клетку диване с мусорки, служившем Гизмо кроватью, под пузырчатой полиэтиленовой пленкой для упаковки электроприборов. Мускулы на шее зажгло, когда я с трудом поднял голову и коснулся подбородком груди. Приподняв пленку, я получил ответ на по крайней мере один из моих вопросов: Я действительно был голым, а по всему бедру простирались четыре, покрытые толстой коркой царапины. В тот момент, когда я взглянул на них, их зажгло.
- Дерьмово,- пробормотал я. И это при том, что Морис не очень-то сильно и схватил меня. Интересно, у него сохранились воспоминания об этом? Может ему это снилось, и он просыпался с довольной улыбкой? Я поклялся себе, что в следующий раз забуду все с самого начала: кодекс, мои собственные законы, просто все. Хотя, с другой стороны, следующего раза я точно постараюсь не допустить.
В порыве необъяснимой паники, я пошевелил ногами вверх вниз и почувствовал облегчение. Никаких растяжений и вывихов. Несмотря на то, что все закончилось удачно, я был чертовски рассержен на Зое и самого себя. Я основательно впутался в эту историю. Рана на ноге означала, что минимум неделю я буду хромать и не смогу ничего делать. К тому же существовала опасность подхватить инфекцию, а это уже были не шутки, если учесть, что у меня не было медицинской страховки. Возможно, я потеряю работу на складах, больше никогда не смогу нормально ходить и...
- Все наладится, - успокаивающе сказал Гизмо. Он также хорошо, как и Ирвес, улавливал настроения и страхи. Но в отличие от Ирвеса не использовал их против кого-либо.
- Как я сюда попал? - задал я вопрос.
Гизмо засмеялся, что случалось не часто. При этом его глаза сузились - золотисто-карие, пронзительные глаза, в которых не было ни следа тени. Я задавался вопросом, как ему удавалось это делать. Спинка его стула заскрипела, когда он откинулся назад и скрестил руки на груди.
- Мне позвонил наш друг Ирвес, - рассказал Гизмо, вытянув длинные ноги. - Было примерно три часа утра. Он как раз направлялся в "Exil" и рассказал мне, что ты "пошел на самоубийство". А сегодня утром, около семи, я думаю, дай-кa посмотрю живой ты или нет. Но твой сотовый...
- Пропал, я знаю,- пробормотал я. Черт. Еще и это! Ну, почему я не догадался спрятать его в какой-нибудь урне для мусора? Чой, наверняка, двадцать раз пытался дозвониться до меня, потому что я не вышел на смену, и сейчас он однозначно взбешен. Мне нельзя было потерять эту работу. Было не так много начальников, которые принимали на работу людей без документов. "Обзавестись новым сотовым", - добавил я в свой мысленный список. - "Позвонить Чойю". "Покориться и смириться".
- Мне так и так нужно было сегодня ехать на фургоне на север, - продолжил Гизмо, - а на обратном пути я решил, на всякий случай, посмотреть на мосту. Угадай, кто там забрался в укрытие?
Он многозначительно поднял брови.
Я еще сильнее стиснул зубы.
- Спасибо, что взял меня с собой, - хрипло ответил я. Странно: хотя я никак не мог повлиять на потерю сознания, мне было стыдно. В тысячный раз я задавался вопросом, как это переносили другие. Конечно, наверное, я должен был гордиться тем, что своими силами выбрался из зоны смерти. В памяти мелькала какая-то картинка, что-то, что я увидел перед тем как отключиться. Но как я не старался найти ее, опять находил только чувство страха. Симптом без причины. Кроме того, я даже не хотел представлять себе, как выглядела спасательная операция Гизмо на мосту. Может это от него у меня синяки на руках. Гизмо был значительно сильнее, чем выглядел на первый взгляд. В определенной степени, я даже был рад, что ничего не помнил: как меня возили по городу голого, завернутого в полиэтиленовую пленку, среди краденого товара в фургоне. "Опускаться ниже уже просто некуда, Джил", - удрученно подумал я.
- Надеюсь, девушка стоила всей это операции, - заметил Гизмо. - Хотя я до сих пор не понимаю, что все это было. Ты не можешь быть рыцарем в белых доспехах. Если другие поймают ее, значит, так тому и быть.
Я громко втянул ноздрями воздух. До сих пор у меня просто было плохое настроение, но теперь я был в ярости. Это была опасная, тупая, пульсирующая ярость, к которой я вновь и вновь протягивал руки, хотя и знал, что могу обжечься.
- Как хорошо у вас работает сарафанное радио, - прошипел я. Только что я думал о том, что мне нет никакого дела до Зое, но сейчас меня снова охватило беспокойство за нее. По крайней мере, именно благодаря мне, она могла спокойно спать прошлой ночью, а сегодня утром встать и продолжать жить своей жизнью, как в любой другой день. Уже примерно пять месяцев я знал насколько это было ценно. И все-таки, я был рыцарем в белых доспехах, именно так!
- Не втягивай ее, - раздраженно пробурчал я. - Это мое дело.
- Твое дело? - лаконично ответил Гизмо. - Позаботься лучше о себе.
- Каждый за себя, - с горечью пробормотал я. - Никто за всех.
- Успокойся, Джил,- примирительно сказал Гизмо. Он спокойно встал и подошел к стиральной машинке и сушилке, стоявшим в углу. Гизмо двигался совершенно бесшумно и плавно. Его плавные движения, так мало подходившие к его невзрачному внешнему виду, вызывали недоумение прежде всего у женщин. А он даже не пытался скрыть их. Какое-то мгновение я даже горячо завидовал ему, в том числе за его беззастенчивость и бесцеремонность. Его устраивала жизнь такой, какой она была. Его не волновало все это дело, оно было лишь преимуществом в его сделках. Деньги были не так уже важны для Гизмо, их у него было более чем достаточно.
Для него была важна лишь охота. Не все из нас становились преступниками, но он был одним из тех, кто умел искусно использовать свои органы чувств как средство для достижения цели. Быть тише и быстрее противника, а также намного лучше видеть и слышать, чем он, имело свои преимущества. Хотелось бы верить, что он забрал меня с моста только потому, что я ему нравился, но шанс, что это было так, равнялся пятидесяти процентам. И еще пятьдесят процентов, что дело было в адреналине и риске, что в любой момент могла появиться полиция. Он уже предлагал мне несколько работ, но так низко я еще не пал. Я еще цеплялся за нормальное существование человека. Может это возможно. Черт побери, это должно быть возможно! В любом случае, я отказывался верить во что-то другое.
Я выругался и отбросил пленку. В этот момент я ненавидел даже уголовника - самаритянина Гизмо, я ненавидел весь мир.
- Дай мне уже телефон! - сказал я не особо дружелюбно. - Я должен позвонить шефу и сказать, что не смогу придти.
Гизмо и глазом не моргнул.
- Посмотри в верхнем ящике, - только и сказал он. - Красный должен быть заряжен и с деньгами на счету.
Три метра до стола. Я поджал губы и "скрипя" мускулами встал с дивана. Правая нога ответила на напряжение жгучей, колющей болью. Перенеся вес на левую ногу, я смог более или менее стоять. Мои нервы были на пределе. Жужание и писк приборов отдавались в голове и сводили с ума. Я взглянул на зеркало, висевшее над крохотной раковиной рядом с сушилкой.
- Сделай себе одолжение и не смотри туда, - сказал Гизмо, не сводя взгляда с груды белья, в которой копался. - Сможешь самостоятельно дойти до стола?
Я с упорством кивнул и, прихрамывая, продолжил путь.
- О, господи, - покачал головой Гизмо. - Только посмотри на себя. Что вообще на тебя нашло?
В голове тут же как вспышка возникло нежное лицо Зое. И другое лицо, встроенное в череду расплывчатых картинок, которые мне очень хотелось забыть. Я бы все отдал, чтобы погасить в голове это воспоминание.
- Я не жду твоего понимания, - хрипло ответил я. - Тебе же все по барабану, пока ты можешь жить своей жалкой гетто-жизнью.
Гизмо вытащил из кучи одежды широкие джинсы, подошел к столу, бросил их мне и сам открыл ящик, опередив меня. Лишь по его энергичным движениям я понял, что он постепенно начинает злиться. Отвертки, диски, кабели и сотовые - все это резко полетело вперед, когда он открыл ящик и, словно волна из пластика и металла с грохотом ударилось о край ящика. Я вздрогнул от этого звука.