— Балда, — ругнулся старик, — Отрежут тебе как-нибудь язык и будут правы. Если господин решил, что пары монет достаточно, значит, их достаточно. Важен сам факт. Они раньше воевали друг против друга, а теперь он шлет им дары. Это благородно.
Неприятно стало Дану от этого разговора, и он даже задумался, а не стоит ли вмешаться, но к счастью, уязвленный мальчишка поспешил сменить тему:
— А я вот недавно принца видел!
— А после какой рюмки ты его видел? — рассмеялся бугай.
— Я серьезно! Он в деревне Яньпо сейчас остановился. Высокий, могучий, весь в золотом и белом, и волосы тоже белые! И с ним тридцать человек свиты.
— Да, — согласился усатый, — Говорят, за короной поехал. Помяните мое слово, он следующим королем будет.
— Ну, это ты спешишь, — не согласился бугай, — Корону еще найти надо. И вообще, принцев двое. А я еще слышал, что сама корона — это испытание.
— Ты про «кто не прольет братской крови»? Да глупость это. Во все века наследным принцем становился тот, кто убьет остальных. Так будет и на этот раз. Только первый принц гораздо сильнее второго. Он и победит в конечном-то счете.
— А Бокина кто последним видел? — спросил вдруг мальчишка, — А то что-то о нем ничего не слышно.
— Да сварили его в кипящем масле, — махнул рукой усатый, будто речь шла о какой-то ерунде, — Как услышали, что он ставки на принцев принимает, так в ту же ночь за оскорбление королевского клана его и взяли. Я давно говорил, что он доиграется, а вы все всерьез не принимали. И ты вот меня не слушаешь, когда я говорю: держи язык за зубами, если не хочешь с ним расстаться.
— У-у-у, — расстроенно протянул его собеседник, — А я как раз поставить хотел.
— Ну, и хорошо, что не поставил, а то отправился бы в соседний котел. Или вовсе...
Следующие минут двадцать за столом правили бал котлы с кипящим маслом, обварения паром, вспоротые животы, отрубленные конечности, посажения на кол и другие тошнотворные подробности из области судебной медицины. Что характерно, никому из присутствующих подобные темы аппетит на портили. С некоторым удивлением Даниил понял, что спокойно воспринимает это и он. В свое время он немало наслушался от преподавателей про профессиональный цинизм опытных медиков.
Жителям королевства Шэнь цинизм был нужен независимо от профессии.
Все это время юная подавальщица так и увивалась вокруг него и только что открытым текстом не говорила, что если богатый и щедрый господин желает, чтобы кто-то согрел ему постель, она только и ждет приглашения. Дан продолжал игнорировать. Он прекрасно понимал, что если он живет в этом мире, то должен принимать его законы. Что в королевстве Шэнь девушка считалась взрослой, начиная с первой менструации. Что он был, скорее всего, отнюдь не первым «богатым и щедрым господином», останавливавшимся в этом трактире.
Но все-таки, он вырос в другой среде. И глядя на эту девочку, видел перед собой лишь ребенка.
А становиться педофилом ему совсем не улыбалось.
Между тем, сменив еще пару тем, посетители наконец-то упомянули монастырь Благосклонной Луны.
— ...болезнь, говорят, какая-то, — рассказывал усатый, — Уже двоих сморила. Дороги все перекрыли, в монастырь никого не пускает. Только раз в день монахиня Ахлам в деревню спускается.
— Так, а она что, не заболевает? — удивился мальчишка.
— Эта Ахлам такая стерва, к ней никакая зараза не липнет! — расхохотался бугай.
— Так а ты бы что сделал? — осведомился усатый, — Если в город не выходить, они от голода передохнут быстрее, чем от болезни. Хоть и монахини, а жрать что-то надо.
— Но она заразу-то по округе не разнесет?
— А Фэй его знает, — откликнулся седоусый, — Но я одно скажу: когда буду возвращаться в земли Цзао, приграничье объеду десятой дорогой. Мало ли что.
За то и выпили.
После ужина Даниил направился в комнату в задней части здания. Комната эта была весьма непритязательной: голые стены, единственный соломенный матрас из мебели. Сюда не заселялись, чтобы тут жить: здесь останавливались, чтобы переночевать под крышей, а на рассвете продолжить путь. А кого не устраивали условия...
Ну, удачи ему найти еще один постоялый двор в радиусе нескольких километров.
Даниил отправился спать в одиночестве, — по крайней мере, он так думал. Проснулся он минут через двадцать от болезненного укуса. Рефлекторным движением юноша раздавил здоровенного клопа, но очевидно было, что по одному клопы не ходят.
В прежней жизни понятие «клоповник» было для него, городского жителя, глубоко теоретическим. Трактирщик же, видимо, не слишком беспокоился о том, что постояльцы могут не оценить подобные «удобства».