Дождь перестал. Вскоре пришла смена. Новые постовые спросили Онгарбая, что за старика они задержали. Онгарбай, как старший, разъяснил, что задержан отец Ракиша, Садырбай, приехавший из аула повидаться с сыном.
— Посылали его обратно, — сказал Онгарбай, — но он уезжать не хочет, не повидав сына.
— А твой бы отец уехал? — пробурчал напарник Онгарбая.
Новые постовые покачали в такт головой. Трудно было определить, одобряют они поведение Садырбая или нет.
До стоянки Кундакбая ехали молча, гуськом. Только раз Садырбай нарушил тишину и попросил напарника Онгарбая не забыть разыскать Ракиша и сказать, что, мол, отец приехал к нему повидаться. Сейчас находится у Кундакбая и просит разрешения на свидание. Провожатый, ехавший сзади, заверил, что все сделает.
Кундакбая Садырбай застал в просторном шалаше, хорошо утепленном сеном, скрытом от посторонних глаз густым кустарником.
Увидев Садырбая, Кундакбай помрачнел. Глаза налились злобой.
— Кто вас прислал? — спросил он.
— Сам приехал, — ответил Садырбай. — Я отец, а сын мой находится у вас, Кундакбай.
— Мне хорошо известно, что вы посланы ГПУ. Хотите вызнать, сколько нас, чем вооружены, где стоят наши шалаши, сколько их, как к нам лучше подобраться и напасть. Это ведь велели разведать?
— Ой-бой, нехорошо говорите, Кундакбай. Отцам своих джигитов надо верить.
— Как вы узнали, что мы в горах?
— Если бы мы, отцы, не знали, где блудят наши дети, плохие бы мы были отцы.
Двое приближенных Кундакбая переглянулись.
— Вы аксакал, а не ребенок, — повысил голос Кундакбай. — «Крутить» у меня не советую. Здесь горы.
— Горы не китайские, а Алтын-Эмельские. Я в них вырос, как и ты, Кундакбай. Они мне не страшны, да и ты тоже.
— Ах, ты так! — заорал Кундакбай.
Сидевшие с ним рядом остановили его руку.
— Кто ваш сын? — спросил Кундакбай.
— Сын мой — Ракиш Садырбаев, а я, если вы не забыли казахских законов и обычаев, Садырбай.
— А, Садырбай, припоминаю. Ракиш — один из первых моих помощников. Давайте не будем горячиться, — примирительно сказал Кундакбай.
— Давно бы так. Теперь слушай! Мы, отцы сыновей, которые у вас в отряде, знаем друг друга и не таим друг от друга новостей. Неделю тому назад я был в ауле Кожамкула, сын которого Серик тоже у вас. К Кожамкулу из дальнего аула приехал свояк сына и рассказал, что ваш отряд уже прибыл из Китая и находится в верховьях гор. Как достигают вести самых глухих уголков в наших краях, вам, думаю, не стоит рассказывать. Потом, какой же тут секрет, если каждый год в это время вы приезжаете в наши горы?
— Верю вам. И все-таки свидание с Ракишем у вас, почтенный Садырбай, не состоится. Ракиша я отправил в Лепсинские горы. Трудно сказать, когда он вернется.
В это время Ракиш, стремительно ворвавшись в шалаш, бросился к отцу.
Кундакбай только махнул рукой, и все, кто был в шалаше, вышли. Вслед, однако, Кундакбай крикнул:
— Утром, Садырбай, вас проводят домой.
— Пойдем, отец. Не будем терять времени. Где твоя лошадь?
Одну только ночь Садырбай провел с сыном. Не успел наговориться, рассказать всего, что хотел. Радовало одно: Ракиш твердо обещал навестить больную мать, жену, детей, разыскать сына Кожамкула Серика и передать ему желание отца.
Под вечер Садырбай, державший направление на свой аул, изменил его и двинулся к Ошакбаеву.
День был удивительно хорош. Всю дорогу пели ему жаворонки, стрекотали кузнечики, улыбались тучки. То, что сам он подпевал им, это куда ни шло. А вот зачем подмигнул тучке, никак понять не мог. Творилось что-то неладное.
— Совсем мальчишкой стал, — оборвал он себя и запел свое. Песенки, начатой им на половине пути, хватило ровно до ворот дома, в котором размещался Ошакбаев.
— Что так скоро, аксакал? — встретил его вопросом Ошакбаев.
— Не дал Кундакбай долго засиживаться. Выгнал. Вызывай начальника. Есть новости. Ракиш приедет на днях в наш аул с товарищами. Пусть поторапливается. Да что это я? Путь от Талды-Кургана до нас длинен, все равно не успеет. Ладно, утром расскажу. До утра не буди меня. Чертов Кундакбай выспаться даже не дал.
Проводив нарочного с пакетом в райотделение, Ошакбаев лег отдохнуть. Сон, однако, не шел. Мало пока рассказал Садырбай о своей поездке, но его возбужденное состояние, уверенность в себе говорили, что поездка была небезуспешной.
Уведет Садырбай Ракиша у Кундакбая. Если бы не одного увел, совсем вышло бы хорошо. Кундакбай сразу бы почувствовал неладное. Начало разложения банды — начало ее смерти.