Надо сказать, что на праздновании шестилетия внука Даниила Юрьевича не было. С подарком — настоящим детским мотоциклом, который дожидался будущего хозяина в родительской спальне, мужчина приезжал утром, а теперь вынужден был находиться дома, ожидая звонка какого-то важного заграничного партнера, жившего на другом континенте и часовой пояс, соответственно, имел иной. Поэтому когда зазвонил телефон, Даниил Юрьевич моментально снял трубку, не забыв прокашляться. Сидевший рядом переводчик фирмы, принадлежащей Смерчинскому-старшему в ту пору, схватил параллельный аппарат. Однако каково было удивление обоих мужчин, когда на бархатистое «Алло» Даниила Юрьевича до них донесся собачий лай. После кто-то противно завыл и все прекратилось.
— Это что? — в некоторой растерянности, которая была, в общем-то, ему чужда, спросил Смерчинский.
— Кто-то гавкал, — отозвался ошеломленный переводчик. — И, кажется, подвывал.
— Это я слышал, — поморщился мужчина. — Сие послание от господина Уайта или нелепая ошибка?
— Сомневаюсь, что господин Уайт решится на подобное. Может быть, помехи на линии?
Ответить Даниил Юрьевич не успел. Телефон вновь зазвонил, и он цепко схватил трубку.
— Я вас слушаю, — сказал он по-английски, тщательно выучив эту фразу заранее. С языками Смерчинский был знаком гораздо хуже, чем с теорией и практикой ведения бизнеса.
— Бу-бу-бу, — проорали ему в трубку, а на заднем фоне протяжно замычала корова.
— Что за глупости? — рассердился Даниил Юрьевич. Его уважали деловые партнеры, боялись конкуренты и принимали у себя высокие чины в разных инстанциях, а тут кто-то посмел развлекаться за его счет, кривляясь по телефону!
Мужчина рассердился и бросил трубку.
Третий раз шутники Смерчинского обсмеяли — причем басом. Даниилу Юрьевичу показалось, что ржал какой-то мужик, хотя на самом деле дети всего лишь включили мутильтик на моменте, где злодейски хохочет герой.
— Моему терпению пришел конец, — стукнул кулаком по столу Даниил Юрьевич. — И не смейте улыбаться, Леонид, — заметил он переводчику, которому стало очень смешно. Еще бы, над грозным шефом кто-то так прикалывается! — Я плачу вам деньги не для того, чтобы наблюдать, как вы работаете мышцами лица.
Леонид улыбаться перестал и обругал про себя работодателя старым деспотом.
Смерчинский же вышел из своего домашнего кабинета и направился ко второму аппарату, стоящему в гостиной. От тех, что находились в кабинете, он почти не отличался — за исключением того, что имел определитель номера. И каково же было изумление мужчины, когда он понял — звонили не абы откуда, а из дома его сына Олега. Даниил Юрьевич тотчас перезвонил Олегу. Однако звонок кто-то сбросил. И во второй раз, и в третий… Но отступать Смерчинский-старший не собирался. Заподозрив неладное, он набрал личный мобильный номер сына, кипя от возмущения и стуча пальцами по столику. Тот трубку взял далеко не сразу, а как только сказал «Алло», то услышал весьма раздраженное:
— Олег, я понимаю, что у тебя сегодня праздник.
— Что? — не понял тот претензий отца.
— У твоего сына День рождения, — продолжал тот, — но сколько раз я тебе говорил не пить? Ты в курсе, на кого становишься похожим? Что у вас там вообще происходит? — голос Даниила Юрьевича все повышался и повышался.
— Ты о чем? — не понял Олег. — Я и капли в рот не брал.
Даже небольшое количество алкоголя способно было сотворить с ним и с его братом странные вещи. Кто-то называл это абсолютной непереносимостью.
— Что ты говоришь, дорогой мой. А что за странные звонки мне тогда поступали? — вкрадчиво поинтересовался Даниил Юрьевич.
— Какие еще звонки? — вздохнул мужчина, которого отец, бывало, знатно напрягал.
Пока Смерчинские разбирались, что да к чему, до дедушки Пети и Дениса пытался дозвониться тот самый деловой партнер. Однако сделать этого так и не смог и сделка в результате не состоялась. Однако, забегая вперед, надо сказать, для Даниила Юрьевича это было совершенно счастливое стечение обстоятельств — вскоре он узнал, что у господина Уайта была липовая фирма, да и сам он был никаким не господином Уайтом, а эмигрировавшим соотечественником — известным мошенником по фамилии Белоуськин. Свяжись Смерчинский с ним — и потерял бы много денег.
В конце концов, все же выяснилось, что это баловались дети. И когда не знающий, что ли ему злиться, то ли смеяться Олег зашел в детскую, к нему тотчас подбежал сын, вздохнул тяжело, опустил с покаянием голову и сказал серьезно:
— Папа, это я придумал. Мы хотели развеселить дедушку. Не ругай нас, ладно?