— Страшно там, — пожаловался он. — Там сегодня человека резали. Хотя вам-то что, вас тоже когда-то резали. А он прям кость — вжик, вжик… А крови мало, нет почти, я думал, больше должно быть. А так как будто и не человека режут, а куклу…
— Это страшнее, чем ты думаешь, Илья, — сказал Левченко. — Ты хоть знаешь что-нибудь про того человека?
— Про которого? Который помер, что ли? Не знаю ничего. И знать не хочу!
— Не хочешь, — кивнул Левченко. — То есть был человек, жил как-то, а потом получилась из него зелененькая штучка. Красивая. Поставили на полку и забыли. А человек — ну его? Так, Илья?
— Нет, — неуверенно сказал Илюха. — Не так. Человек-то помер все равно.
— Кто знает, — отозвался Левченко, — помер бы он, если бы не эта… зелененькая штучка.
Илюха, посмотрел на него озадаченно, зевнул и снова вернулся на кушетку.
Разумовский оторвался от терминала:
— Нет здесь ничего, — зло сказал он.
— Нет, — согласился Левченко. — И быть не может. Кривцов — свадебный генерал. К тому же новый человек. Кто ему доверит информацию?
— Так ты с самого начала знал, что здесь — пшик? — Разумовский угрожающе надвинулся на Левченко.
— Здесь, — Левченко постучал по экрану, — пшик. Но это не значит, Андрей, что пшик — везде.
— Послушай! Мы сидим тут уже неделю непонятно ради чего, вместо того, чтобы действовать! Ты хотел заявить о себе! Ты хотел прикрыть эту контору! Я сыт по горло обещаниями! Я уже наслушался их! И я никогда не спускал трусам и лжецам!
— А я не был ни тем, ни другим, — усмехнулся Левченко. — Я сделал то, что обещал, и сейчас сделаю. Просто нужно время.
— Чего ждать-то?! Или ты не уверен?! Тогда какого черта…
— Я уверен, Андрей, — Левченко пришлось слегка повысить голос. Убедившись, что Разумовский готов слушать, заговорил спокойно:
— Я сделаю, что обещал. Я прикрою эту контору. Я раскрою всем глаза на наше существование и добьюсь встречи с теми, от кого хоть что-то зависит, — он вздохнул. — Объясняю еще раз.
Это было кстати. Ро сам не очень понимал, что они делают здесь, все планы Левченко тонули в ставшем уже привычным гуле. Ро напряг слух.
— Во-первых, доказательства нужны неоспоримые, — говорил тем временем Левченко. — Такие, чтобы нам не просто поверили. Нас должны захотеть выслушать. Мы должны стать героями в своем роде. О нас должна греметь вся Сеть, мы должны мелькать на экранах. Иначе нас разберут на запчасти без суда и следствия. Это во-первых.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
— А во-вторых? — резко спросил Разумовский.
— Во-вторых, Кривцов должен остаться вне подозрений. Он всего лишь жертва в этой игре.
— Жертва? — поднял брови Разумовский. — Тебе жаль этого торчка?! Еще неизвестно, кто хуже, Бражников или твой Венечка! Ты думаешь, он только крыс живыми резал?
— Ты забываешься, Андрей!
Ро с удивлением услышал в голосе всегда спокойного Левченко жесткие нотки:
— Я понимаю, Андрей, твою неприязнь. Вениамин далеко не ангел. Но — не убийца. Не убийца хотя бы потому, что у него не хватит на это духу.
— Ладно! Пусть Кривцов остается беленьким. Но сколько еще ждать?!
— Нам нужны доказательства, — повторил Левченко. — Кое-что уже есть. Сегодня Бражников убил человека. Свидетельство о смерти было липовым, родным сообщили о скоропостижной смерти от инсульта, а на черном рынке наверняка скоро появится новый кристалл.
— Откуда ты знаешь? — спросил Ро.
Он сам удивился своему вопросу — за неделю, проведенную здесь, он едва ли сказал несколько слов — почти все время и силы уходили у него на борьбу с собой и с собственной головой. Сегодня он был, пожалуй, рад тому, что новую информацию воспринимал отстраненно и извлекал из памяти с трудом. И все-таки он помнил. И представлял себя — свое прежнее, нескладное тело — распластанным на кушетке, с изуродованной головой под чьими-то твердыми руками.
— Я не знаю наверняка, Ро, — сказал Левченко спокойно. — Но нейрокристаллы всегда привлекали нечистоплотных дельцов. Даже когда по закону было можно, до нас то и дело доходили отголоски очередного громкого дела. А теперь, когда жажда наживы остается единственной причиной существования подобных мастерских…
Левченко обвел рукой лабораторию. Он начинал горячиться — заходил из угла в угол, в голосе зазвучали жесткие нотки.
— Мне не нравится это место. Не нравится, и точка. Не нравится Бражников и сегодняшняя поспешная прошивка. И Веня почуял неладное.
— Тогда Кривцову точно не остаться чистеньким! — заметил Разумовский.