Мы гуляли по берегу пруда, и привычные к людскому обществу утки получали от нас свою порцию хлебных кусочков и катышков. Иногда мы заходили в усадьбу Разумовских. Статуи, олицетворяющие четыре времени года, наблюдали за нашими страстными поцелуями. Чаще всего мы заставляли краснеть статую Осени.
Однажды прохладным весенним утром Света привела меня к этому гроту и рассказала его историю. До революции в Петровской академии существовали студенческие кружки. Самый большой возглавляли нечаевцы. И здесь у грота они совершили ритуальное убийство одного из соратников, который то ли объявил о выходе из кружка, то ли был уличён в связях с охранкой.
Судя по всему, вина студента Иванова перед своими товарищами, если и имела место, была скорее поводом для желанной расправы, чем действительной её причиной. Молодым фанатикам была нужна жертвенная кровь, чтобы окропить ей алтарь революционной веры. Этот студент стал одной из первых жертв борьбы за социальную справедливость. По сути своей его убийство открыло в российском обществе шлюзы Гражданской войны. Носители новых идей вообразили, что им дозволено решать, кто достоин жизни в их справедливом мире, а кого нужно убрать с дороги, чтобы устранить помехи на пути к всеобщему счастью.
Почему эти маленькие кружки враждующих друг с другом бунтарей победили в борьбе за великую страну. Куда делись миллионы тех, чьи интересы они нарушали, чью собственность национализировали? Трудно сказать... Мне кажется, что уже в конце девятнадцатого века даже образованные люди воспринимали современное им российское государство только как машину внешнего насилия. А широкие массы народа перестали считать эту власть своей ещё со времён петровских реформ.
То же самое происходило и в августе 1991 года, когда обрушилась власть КПСС. Никто не встал на её защиту, и партийный аппарат смели в мусорный контейнер истории разрозненные группки грызущихся между собой демократов. И тех карьеристов, кто на победной волне мгновенно перекрасился в сторонников демократии. Идея социальной справедливости скомпрометировала себя за семьдесят четыре года советской власти. Не беда! На смену ей поднимается мутная волна поборников и энтузиастов справедливости национальной...
В бывших союзных республиках её сторонники уже дорвались до власти. Из культурной Прибалтики "нетитульных" гонят прочь, на Кавказе и в Средней Азии - режут. У нас тоже всё больше и больше становится любителей чистоты крови... Недаром Михельсон в Израиль засобирался!
Из боковой аллеи к гроту вывернула группа парней в одинаковых черных куртках. Легки на помине... Впрочем, возможно, это - охрана парка. Нет, судя по тому, как расчищалась перед ними дорога, первое впечатление оказалось верным. Ну что ж, пусть только попробуют привязаться. Я хоть мирный человек, но всё же далеко не толстовец. Сам никого не трогаю, но и меня лучше не задевать.
Компания тем временем притормозила около девичей стайки, стоявшей метрах в семидесяти от меня. С девушками беседу вёл высокий светловолосый парень лет двадцати пяти с пышными пшеничными усами. По всем повадкам в нем чувствовался главарь. По обеим сторонам от него расположились двое подручных тоже не детского возраста: коренастый коротко стриженный крепыш, напоминающий борца или штангиста, и стройный шатен чуть выше среднего роста с осиной талией и перебитым носом - почти наверняка КМС по боксу. Остальные шестеро - типичные студенты младших курсов, учащиеся техникумов или ПТУшники. По одиночке абсолютно безопастны. Зато в стае - способны на любую пакость. Особенно на глазах у главарей.
Слов с такого расстояния было не разобрать, но позы, мимика и жесты свидетельствовали о постепенном нарастании конфликта. И я решил подойти поближе.
- ...мы пришли сюда все вместе и так же отсюда уйдём! - эту фразу прокричала стоявшая напротив вожака высокая блондинка, рубанув воздух правой рукой. Обе подруги шагнули к ней с двух сторон, сплачивая ряды перед лицом опасности.
Я ускорил шаг. Предполагаемый КМС повернул голову в мою сторону и слегка сдвинулся навстречу. Одна из девушек, заметив его движение, обернулась, и сразу прояснила суть проблемы. Если цвет кожи мог быть результатом летнего отдыха, а причёска - данью моды, то черты лица ясно говорили о наличии в её генах африканских корней.
- Тогда мы вынуждены будем всех вас рассматривать, как врагов нации! - Торжественно провозгласил главарь.
- А ты, мальчик, не слишком ли много на себя берёшь? - решил вступить в разговор я. - Ты не в Германии тридцатых, не забыл?