На одном из прутьев находился некий механизм с анкерами и пружинами, напоминающий запирающее устройство, примитивный замок. Чуть в стороне, отшлифованные трением, располагались петли дверцы. Лира потянулась к прутьям и попыталась толкнула дверь, но та оказалась запертой. И вдруг её стало ясно, что стены, находившиеся за прутьями завешивала ткань. Ткань эта чуть колебалась. Лира просунула руку в решётку и тронула ткань... рука ушла в пустоту -- никакой стены за ней не было. Она потянула ткань на себя, и сбоку открылась прореха. Оттуда плеснул дневной свет. Лира потащила ткань на себя, начала сматывать её, растаскивая "стены" и обнажая прутья.
Из-за прутьев решётки показались головы в меховых шапках, наплечные ременные перевязи, древки луков. То были воины Ваджара, шествующие рядами. Лира смотрела на них чуть сверху. И тут ей всё стало понятно. Её везли в огромной украшенной клетке. Клетка была укрыта роскошными тканями и находилась в повозке. Отсюда и покачивание. Но повозка не была колесницей -- очевидно, население Ваджара вообще не пользовалось колесом, этим священным символом, в бытовых целях.
Платформу, на которой стояла её клетка, везли на могучих спинах, затянутых густой длинной шерстью, вьючные животные. Лира видела торчащие из-под волосяных бугров рога на их головах. А дальше тянулись ряды пеших и конных воинов.
Захотелось вновь завесить решётку покрывалами -- шествующая армия подымала клубы пыли и песок уже хрустел на зубах, слезились глаза. Запах курящихся у потолка благовоний перебивался вонью тяглового скота, человеческого пота, кислой свежевыделанной кожи и совершенно незнакомых запахов горных пустынь.
- Эй! - закричала Лира. - я здесь! Кто-нибудь!
Ни один из воинов не поворотил головы. Меховые шапки плавно колыхались, раскачивались в стороны древки луков и копей. Она закричала вновь, но опять не получила ответа. Она словно и не существовала для них вовсе. Несмотря на то, что голос её был единственным раздававшимся в этом море людей голосом. Армия двигалась молча, и только ездовые и вьючные животные редко ржали и храпели, да гул тысяч ног был фоном всему.
Лира впала в уныние. Не ей было судить этих людей, не ей -- оценивать мораль и законы, властвующие в их обществе, этику обхождения с гостями. Но всё же присутствовало явное ощущение того, что её обманули, что некие неведомые силы пользуются ей. Это вызывало обиду, невысказанный протест. Она упала на подушки и заплакала от беспомощности. Никогда ещё она не казалась себе такой слабой, и неоткуда было ждать помощи, объяснений. Больше всего на свете в ту минуту хотелось ясности и простоты.
Много ли времени прошло, откуда выходило здешнее Солнце и куда садилось -- было не разобрать. Она находилась в прострации, то забываясь в томительной дрёме, когда приходили страшные видения, то бессмысленным взглядом следила за раскачиванием серебряной курильни, слушала мерное клацанье трёх цепочек.
Пронёсшийся по толпе воинов крик ознаменовал привал. Заголосили вокруг, забегали, покатился по рядам треск походной посуды -- готовили обед. Молча воин, разодетый в синие с позолотой шаровары и тёмный кафтан поднёс Лире пищу. Это явно был не простой солдат. Возможно, дружинник или сотник. Лира принялась расспрашивать его. Но он молчал и улыбался одним уголком рта, поглядывая на девушку снисходительно и даже с некоторой жалостью. Приоткрыв дверцу, он поставил поднос с изящным графином, серебряным кубком и тарелкой чего-то, напоминавшего рис и тушеные овощи. Взобравшись на борт её повозки, бросил окаменелый кусок смолы в курильню. Отнюдь не холодное равнодушие было во взгляде его раскосых глаз, а душевная отягчённость работой, явно не приходившейся ему по душе.
Лира укуталась в ткани с головой, понимая, что начинает бесконтрольно подаваться эмоциям, начинает ненавидеть этого молчащего безжалостного воина, всё стадо, шествующее на убой по мановению жрецов, этих вонючих яков, везущих её, клетку, даже еду, к которой она так и не притронулась.
Где же изумрудная Ма-Гро? Лира начала призывать её, зажмурив глаза, пытаясь проявить её образ в сознании. Она всё звала и звала, и с каждым позывом изумрудное свечение всё ярче выступало из тьмы смежённых век. Караван вновь тронулся, вновь загудели тысячи подошв, заклацали цепочки, и скрип канатов вторил утробному животному фырчанью. И Лира погрузилась в дрёму. Это было единственным местом, куда могла явиться на встречу с ней изумрудная дева Ма-Гро.