Случайность? Только, разумеется, не в волшебной сказке. Ибо и в мире, где правит магия, соблюдаются свои особые законы, среди коих первый — жесткая моральная заданность, необходимость всех «случайностей».
Это в жизни Добро может случайно потерпеть неудачу, а Зло — ускользнуть от расплаты. Если автор сказки не в состоянии разобраться со всеми подобными «случайностями», право, не стоило ее и придумывать…
Итак, злодей должен был уничтожить еще большее Зло, и… Голлюма пощадили. Не с далекой целью «подставить», а по соображениям совсем иным. Даже и не по соображению, поскольку тут не разум выбирает, а чувство — чувство милосердия. Члены братства Колец не мстят без крайней необходимости, ими движут в большей мере сострадание мирных людей, гуманистов, нежели беспощадная ярость солдат. И это обеспечивает им победу.
Такие вот необычные герои…
Само же превращение сказочного персонажа в героя романа происходит для читателя незаметно.
Вспомним, как начинается повествование — неторопливо и обстоятельно, как самая обычная традиционная сказка, быть может, лишь чересчур перегруженная деталями. Но стоило Фродо и его спутникам отправиться в поход, как произошло смещение точек отсчета. И мы видим — с удивлением ловим себя на мысли! — что возглавляет поход уже не фольклорный Фродушка-дурачок, вышедший на бой с очередным драконом, а хорошо знакомый нам «маленький человек» реалистической прозы, вдруг ощутивший себя средоточием каких-то поистине вселенских столкновений, случайно выделенным силовым центром, в который, как в воронку, ввинчиваются события и людские судьбы.
Это осознание собственного места в мире, перехода от позиции «хаты с краю» (все Хоббиты — скорее «обыватели», а никакие не борцы за идею!) к внутренней ответственности за все растет постепенно. Продвигаясь по тексту трилогии — страница за страницей, глава за главой, — читатель вместе с Фродо как бы взбирается в гору: горизонт все дальше, перспектива — все шире… Чтобы там, на вершине охватить взглядом все, о чем бесстрастно сказано в многочисленных приложениях к книге: Мир и Историю, творящуюся в нем.
Историей буквально пропитаны романы трилогии. Она — то самое «преданье старины глубокой», о коем обычно принято говорить с оттенком безразличия (а то и вовсе с иронией), — определяет судьбу героев. Прошлое тянет их вперед, и в этой фразе гораздо больше смысла, нежели эффектной игры слов.
Все члены Братства Колец рано или поздно придут к пониманию того, что прошлое не сбросишь с рук и ног, как оковы; все ошибки и неверные действия, совершенные в нем, еще выстрелят в настоящем. И как-нибудь да отзовутся в неопределенном пока будущем. Поэтому маленькими Хоббитами движет, кроме всего, тревога — как бы «не подставить» собственное будущее.
Так же постепенно погружается читатель и в злополучную проблему «роли личности в истории», лишившуюся за последнее столетие остатков «сказочного» очарования. Шаг за шагом, спотыкаясь вместе с Фродо о нравственные «кочки», вновь вставая на ноги, блуждая по лабиринтам и все-таки находя свой путь в потемках. Узнавая новое, теряя иллюзии, беспечность и боевых товарищей и платя сполна за только что узнанное…
Именно так — как в жизни, а не как в сказках.
Эти-то постепенность и противоречивость процесса познания — а о простых, скорых решениях в сказочном мире Средьземелья приходится забыть раз и навсегда! — также роднят творение Толкина скорее с философским романом, нежели детской сказкой. Сказочный герой ограничен в своем выборе, и все эти «налево пойдешь… направо пойдешь…» озадачивают лишь читателя юного и неискушенного. Ведь каким бы дурачком ни был с самого начала задан Иванушка, неумолимыми законами жанра ему на роду написаны и принцесса в жены, и полцарства…
Фродо же становится героем, личностью, вершителем судеб — не сразу, не просто так: взял да стал. Для него это — драма.
Обычный человек, вовлеченный в самый эпицентр глобальных событий, добровольно, хотя поначалу неосознанно, взваливший на свои плечи тяжкое бремя «всех грехов мира» и мысленно готовый платить, когда минет час, цену этой ответственности… Нет, поистине только в наш сложный и грешный век впору было сочинять подобную «сказку»! В век, ставший свидетелем превращений удивительных: массы вполне ординарных людей совершали чудеса героизма, и наоборот, из ничем не примечательных законопослушных «винтиков» как на питательном бульоне произрастали разного рода «благодетели человечества», вожди и фюреры всех мастей; в век, когда от каждого живущего в значительной степени начала зависеть судьба решительно всех.