«Алекс Фантом: Искусство невидимости» – так называлась статья, которую Софья прислала мне на согласование перед публикацией. Я открыл файл и начал читать:
«В мире, одержимом публичностью и самопрезентацией, находятся те, кто выбирает иной путь – путь осознанной невидимости. Алекс Фантом, чьи работы в последние месяцы вызывают все больший интерес в узких кругах ценителей цифрового искусства, является ярким представителем этого направления.
Фантом принципиально отказывается от публичных появлений, интервью дает исключительно в письменной форме, а его биография окутана тайной, которую он сам предпочитает не раскрывать. "Биография художника не имеет никакого отношения к его работам, – утверждает он в редком интервью нашему изданию. – Современное общество слишком зациклено на личности творца, превращая его в бренд, в товар. Я предпочитаю оставаться в тени, позволяя моим работам говорить самим за себя".
И работы действительно говорят. Цифровые композиции Фантома исследуют границу между реальностью и виртуальным пространством, ставя под вопрос саму концепцию подлинности в эпоху тотальной цифровизации. Его серия "Дисперсия идентичности" представляет собой пугающе прекрасную визуализацию распада личности в информационном потоке…»
Статья была написана профессионально и увлекательно. Софья мастерски балансировала между фактами (то есть моими выдумками) и собственными интерпретациями работ Фантома. Она создавала образ таинственного, принципиального художника, чье творчество стоит внимания именно благодаря своим художественным достоинствам, а не искусственно созданному хайпу.
Я был впечатлен и одновременно испытывал чувство вины. Софья искренне поверила в существование Фантома и написала отличный материал. Что она скажет, когда узнает правду? И узнает ли вообще?
Я отправил ей короткое сообщение: «Отличная статья. Фантом доволен. Публикуй как есть».
Статья должна была выйти через три дня. К этому времени мне нужно было получить от Димы видео для Глеба и подготовить почву для первой презентации работ Фантома избранной публике.
Глеб просмотрел видеообращение Фантома дважды, прежде чем выключить планшет и задумчиво посмотреть на меня.
– Странный парень твой художник, – сказал он наконец. – Но, кажется, искренний. По крайней мере, в своей одержимости анонимностью.
Я внутренне выдохнул. Дима превзошел самого себя, создав действительно убедительное видео. Фигура в тени, голос, искаженный модулятором, но при этом эмоциональный и выразительный. Речь была структурированной и страстной – как и должен говорить художник, одержимый своими идеями.
– Теперь ты убедился, что он реален? – спросил я, стараясь не выказывать своего облегчения.
– Настолько, насколько может быть реален человек, которого я никогда не встречу лично, – Глеб пожал плечами. – Но видео достаточно убедительно, чтобы я был готов рискнуть.
– Отлично, – я улыбнулся. – Тогда давай обсудим детали первой презентации. Я думаю, нам стоит организовать закрытый показ для избранных гостей в следующем месяце.
Глеб кивнул:
– Я уже составил предварительный список приглашенных. Двадцать человек максимум – ключевые коллекционеры, несколько влиятельных критиков, пара медиаперсон для создания шума в соцсетях.
– Идеально, – я достал свой ноутбук. – У меня есть несколько идей относительно организации пространства и презентации работ.
Мы провели следующие два часа, обсуждая каждую деталь предстоящего мероприятия. Глеб был в своей стихии – планирование выставок всегда приводило его в состояние творческого возбуждения. Я же старался направлять его энтузиазм в нужное русло, подталкивая к решениям, которые усиливали бы ореол таинственности вокруг Фантома.
– И еще одно, – сказал Глеб, когда мы заканчивали. – Нам нужен каталог с работами и сопроводительным текстом. Я думаю привлечь Карину Штерн для написания критической статьи.
Я напрягся. Карина Штерн была одним из самых влиятельных и одновременно безжалостных арт-критиков Москвы. Ее острый язык и бескомпромиссность были легендарными. Получить ее одобрение означало мгновенное признание в арт-сообществе, но ее скептицизм и привычка докапываться до сути могли стать проблемой для нашей аферы.
– Ты уверен? – осторожно спросил я. – Штерн известна своим… критическим подходом.
– Именно поэтому она идеально подходит, – Глеб хитро улыбнулся. – Если Карина одобрит Фантома, его репутация будет мгновенно установлена. А если раскритикует – что ж, отрицательная пресса тоже пресса. Любой скандал только увеличит интерес к работам.