И теперь эта ложь начинала жить собственной жизнью, порождая новые истории, новые теории, новые мифы. Эхо Фантома множилось и усиливалось, создавая информационное пространство, которое мы уже не могли контролировать.
Я думал об этом, возвращаясь домой той ночью. Город был погружен в дождливую апрельскую темноту, огни отражались в мокром асфальте. Я чувствовал странное отчуждение, как будто реальность вокруг меня была такой же иллюзорной, как и созданный нами Фантом.
Возможно, Дима был прав. Возможно, Фантом в каком-то смысле стал реальным – не как физическое лицо, а как коллективный миф, как культурный феномен. Но это не отменяло того факта, что в основе всего лежал обман. И чем дальше развивалась эта история, тем больше я опасался, что этот обман в конечном итоге обернется против нас.
Я подошел к своему дому и на мгновение остановился, глядя на освещенные окна. Год назад я жил в обшарпанной квартире на окраине центра, едва сводя концы с концами. Теперь у меня была просторная студия в престижном районе, счет в банке с шестизначной суммой, признание в мире искусства. Все это благодаря Фантому, художнику, которого не существует.
Но цена этого успеха становилась все выше. Каждый день приносил новые риски, новые угрозы, новые признаки того, что наша тщательно выстроенная легенда начинает рассыпаться. И я все чаще задавался вопросом – сможем ли мы контролировать монстра, которого создали, или он в конечном итоге поглотит нас?
Глава 10: Точка невозврата
Майское утро выдалось солнечным и теплым. Я сидел на террасе кафе, потягивая капучино и просматривая новости арт-мира на планшете. Последние месяцы были насыщенными – выставка в MOCA Miami имела огромный успех, работы Фантома были включены в несколько престижных международных коллекций, цены на них продолжали расти.
Но вместе с успехом росли и проблемы. Информационный шум вокруг личности Фантома становился все более интенсивным, появлялись новые «инсайдерские источники», новые теории, новые самозванцы. Мы с Димой и Глебом все больше времени тратили на то, чтобы поддерживать нашу версию как доминирующую, опровергать наиболее опасные слухи, защищать репутацию Фантома.
Телефон завибрировал – звонил Глеб. Я ответил, чувствуя легкое раздражение – мне хотелось хотя бы час побыть в покое, не думая о Фантоме и связанных с ним проблемах.
– Марк, ты не поверишь, – голос Глеба звучал взволнованно. – Нам поступило предложение от аукционного дома Christie's. Они хотят включить работу Фантома в свой майский аукцион современного искусства.
Я выпрямился, мгновенно забыв о своем раздражении:
– Christie's? Серьезно? Какую работу?
– «Дисперсию идентичности» из первой серии, – ответил Глеб. – Ту, что купил Корин на нашей первой выставке. Он решил выставить ее на аукцион. Эстимейт – от трехсот до пятисот тысяч долларов.
Я почувствовал, как у меня перехватывает дыхание. Триста-пятьсот тысяч долларов за работу, которую мы продали год назад за пятнадцать тысяч. Это был немыслимый рост цены, даже для раскрученного художника.
– Это… впечатляюще, – я старался звучать спокойно, хотя внутри меня бушевала буря эмоций. – Корин нас предупредил?
– Нет, – Глеб хмыкнул. – Я узнал от знакомого в Christie's. Корин, видимо, решил воспользоваться ажиотажем вокруг Фантома и заработать на перепродаже. Нельзя его винить – это бизнес.
– Конечно, – я согласился. – Когда аукцион?
– Через две недели, 25 мая. Нам стоит быть готовыми к новой волне внимания. Если работа действительно уйдет за такую сумму, это будет событие. Первая работа Фантома на крупном международном аукционе, да еще с таким ростом цены.
Мы обсудили детали и договорились встретиться на следующий день, чтобы подготовить стратегию коммуникации. После разговора я откинулся на спинку стула, пытаясь осмыслить новость. Аукцион Christie's – это был новый уровень легитимизации Фантома, признание его статуса как значимого художника современности. Но это также означало новый уровень внимания, новый уровень ожиданий, новый уровень риска.
Я решил немедленно позвонить Диме. Нам нужно было обсудить, как реагировать на эту новость и какие потенциальные проблемы она могла создать.
– Аукцион Christie's? – Дима присвистнул, когда я сообщил ему новость. – Это серьезно. Большие аукционные дома проводят тщательную проверку провенанса работ. Они будут изучать историю «Дисперсии идентичности», возможно, захотят получить дополнительную информацию о художнике.