Я кивнул, чувствуя одновременно гордость и дискомфорт. Слышать такую оценку от признанного коллекционера было приятно, но знать, что вся эта высокая оценка основана на обмане, было тяжело.
– Я бы хотел установить долгосрочные отношения с Фантомом, – продолжил Савицкий. – Не просто как коллекционер, но как патрон, поддерживающий его творчество на следующем этапе развития. Я готов предложить эксклюзивный контракт – приоритетный доступ ко всем новым работам, финансирование крупных проектов, поддержка в институциональном продвижении.
Он сделал паузу, отпил виски:
– В обмен я ожидаю преимущественного права на приобретение работ и определенного влияния на стратегические решения относительно карьеры художника. Разумеется, все это при сохранении его анонимности, которая, как я понимаю, является принципиальной позицией.
Я внимательно слушал, анализируя предложение. Оно было заманчивым – поддержка коллекционера уровня Савицкого могла вывести Фантома на совершенно новый уровень признания и финансового успеха. Но «определенное влияние на стратегические решения» звучало тревожно – это могло означать потерю контроля над проектом, который и так становился все менее управляемым.
– Ваше предложение звучит интересно, Олег, – осторожно начал я. – Но, как вы понимаете, такие решения не могут приниматься мной единолично. Мне нужно обсудить это с художником и нашими текущими партнерами, в первую очередь с галереей Глеба Рогозина, которая представляет Фантома в России.
Савицкий улыбнулся:
– Конечно, я понимаю. Но позвольте быть откровенным – я не привык делить то, что считаю ценным. Если мы работаем вместе, я ожидаю эксклюзивности. Рогозин может продолжать представлять Фантома в России, но на международном уровне я хочу быть единственным серьезным игроком.
Его тон был дружелюбным, но в словах чувствовалась стальная непреклонность. Савицкий привык получать то, что хотел, и не принимал отказов.
– Я передам ваше предложение со всеми деталями, – сказал я. – Но должен предупредить, что Фантом очень ценит свою независимость и свободу творческого выбора.
– Все художники ценят независимость, – Савицкий усмехнулся. – Но они также ценят возможность реализовывать амбициозные проекты, иметь стабильную финансовую поддержку, получать институциональное признание. Я могу обеспечить все это.
Он достал из кармана пиджака конверт и положил его на столик между нами:
– Здесь предварительное предложение с основными условиями. Я бы хотел получить ответ в течение недели. И еще один момент, Марк…
Савицкий наклонился вперед, его голубые глаза внимательно изучали мое лицо:
– Я ценю загадку и тайну не меньше, чем любой другой коллекционер. Анонимность Фантома – интересный художественный жест. Но когда я инвестирую миллионы, я предпочитаю знать, с кем имею дело. Не для публики – для себя лично.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Савицкий не просто предлагал контракт – он хотел знать правду о Фантоме.
– Боюсь, это невозможно, – я старался говорить твердо. – Фантом принципиально против раскрытия своей личности кому бы то ни было. Это не вопрос переговоров или доверия – это основа его художественной практики.
Савицкий некоторое время изучал меня, затем слегка кивнул:
– Я уважаю принципы. Но подумайте о моих словах, Марк. Между нами не должно быть секретов, если мы собираемся работать вместе.
Встреча продолжалась еще около часа. Мы обсуждали детали потенциального сотрудничества, текущие проекты Фантома, его планы на будущее. Савицкий был хорошо информирован, задавал точные вопросы, демонстрировал глубокое понимание современного искусства и арт-рынка. В другой ситуации я был бы рад такому заинтересованному и компетентному собеседнику. Но сейчас каждый его вопрос казался потенциальной ловушкой, каждый внимательный взгляд – попыткой увидеть правду за моими словами.
Когда я наконец покинул его номер, то почувствовал себя эмоционально истощенным, как после допроса. Савицкий не угрожал напрямую, не давил открыто, но его присутствие, его проницательность, его явное нежелание принимать отказы создавали ощущение опасности.
Я немедленно позвонил Диме и кратко пересказал содержание встречи:
– Он хочет эксклюзивного контракта и, что самое тревожное, хочет знать, кто на самом деле Фантом.
– Это плохо, – Дима звучал обеспокоенно. – Савицкий не из тех, кто отступает, когда чего-то хочет. И у него достаточно ресурсов, чтобы провести собственное расследование.