Дима появился ровно в 14:15 – опоздание на пятнадцать минут было частью его личного бренда. Высокий, худой, с растрепанными темными волосами и в футболке с принтом из аниме, которое я не узнал. Классический образ гика, за исключением дорогих наручных часов – единственного признака того, что его программистские навыки приносили неплохой доход.
– Итак, что за денежное предложение? – без предисловий спросил он, плюхнувшись на стул напротив меня.
Я заказал нам кофе и, дождавшись, когда бариста отойдет, начал:
– Я создаю нового цифрового художника. Концепция, философия, бэкграунд – все готово. Нужен человек, который поможет с технической реализацией.
Дима приподнял бровь:
– Новый художник? Ты имеешь в виду, что нашел кого-то талантливого?
– Не совсем, – я понизил голос. – Я создаю художника с нуля. Вымышленную личность с проработанной историей и уникальным стилем.
Дима уставился на меня, затем медленно отпил кофе.
– Ты предлагаешь мне участвовать в афере? – в его голосе не было осуждения, скорее любопытство.
– Я предлагаю тебе участвовать в арт-эксперименте, – парировал я. – Мы создаем виртуального художника, чьи работы будут исследовать грань между реальностью и иллюзией. Это метакомментарий о природе современного искусства. Концептуальный проект.
Дима усмехнулся:
– Назови это хоть перформансом, хоть концептуальным высказыванием – суть не меняется. Ты хочешь продавать работы несуществующего автора и впаривать коллекционерам историю о загадочном гении-затворнике.
– И что в этом такого? – я развел руками. – Половина историй в мире искусства – мифы, созданные маркетологами и галеристами. Мы просто берем этот принцип и доводим его до логического завершения.
Дима задумчиво покрутил чашку в руках.
– И какова моя роль? Я должен создавать работы по твоим эскизам?
– Не только, – я открыл ноутбук и показал ему презентацию, над которой работал ночью. – Смотри, вот концепция, вот визуальные референсы. Я предлагаю партнерство. Ты отвечаешь за техническую реализацию, я – за продвижение, историю, продажи. Прибыль делим 60 на 40, мне больше, потому что на мне все риски публичного представительства.
Дима внимательно изучал слайды, и я видел, как в его глазах постепенно загорается интерес. Несмотря на скепсис, идея явно его зацепила.
– А если нас раскроют? – спросил он наконец.
– Тогда мы заявим, что это был арт-проект, исследующий механизмы создания стоимости в современном искусстве, – я пожал плечами. – В конце концов, мы не делаем ничего незаконного. Мы создаем оригинальные произведения искусства. То, что автор – коллективный проект, а не одиночка-затворник, как мы утверждаем, не меняет художественной ценности работ.
Дима хмыкнул:
– Ты хорошо подготовился.
– Я продумал каждую деталь, – уверенно сказал я. – Кроме того, у меня есть связи в галереях и среди коллекционеров. Я знаю, как запустить этот проект, чтобы он выстрелил.
Дима откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– А что, если я просто возьму твою идею и реализую ее сам? Зачем мне делиться?
Я улыбнулся, ожидая этого вопроса:
– Потому что у тебя нет моих связей и понимания арт-рынка. Ты гениальный технарь, Дима, но продавать искусство – это отдельный навык. К тому же, проект требует публичного представителя, человека, который будет коммуницировать с галереями, давать интервью от имени Фантома. Ты готов взять это на себя?
Дима поморщился. Как большинство программистов, он предпочитал оставаться в тени и не любил публичные выступления.
– Ладно, убедил, – сказал он после паузы. – Но 60 на 40 – это грабеж. Я хочу 50 на 50.
– 65 на 35, – парировал я. – И это мое последнее предложение.
Дима задумался, затем протянул руку:
– По рукам. Но учти, если что-то пойдет не так, я тебя не знаю.
Мы пожали руки, скрепляя наш странный союз. Я чувствовал смесь возбуждения и тревоги. План обретал реальность, и отступать было уже поздно.
– Когда начинаем? – спросил Дима, допивая кофе.
– Прямо сейчас, – я достал флешку и протянул ему. – Здесь концепция, референсы, наброски первых работ. Мне нужны три готовые работы к концу недели. Сможешь?
– Легко, – Дима забрал флешку. – Что-нибудь еще?
– Да, – я серьезно посмотрел ему в глаза. – Никому ни слова. Даже своей девушке, даже лучшему другу. Чем меньше людей знает, тем безопаснее.