– Я склоняюсь к первому варианту, – наконец сказал Глеб. – Савицкий слишком опасен как враг и слишком ценен как союзник. Если мы примем его предложение, он может решить проблему с Фоминым одним телефонным звонком.
– Но мы потеряем контроль над Фантомом, – возразил я. – Савицкий будет диктовать нам, что делать, какие работы создавать, где выставляться. Это не то, чего мы хотели, когда начинали.
– А чего мы хотели? – неожиданно спросил Дима. – Денег? Признания? Мы уже получили и то, и другое. Может быть, пора признать, что проект вырос из наших первоначальных амбиций, и позволить ему эволюционировать под руководством кого-то с большими ресурсами и связями?
Я задумался. В словах Димы была логика. Мы начинали как небольшая афера, надеясь заработать немного денег и получить признание, которого не могли добиться под собственными именами. Теперь же Фантом стал международным феноменом, его работы продавались за миллионы, его имя знали в мире искусства от Москвы до Нью-Йорка. Может быть, это действительно был естественный следующий шаг – передать контроль кому-то с ресурсами для вывода проекта на новый уровень?
Но что-то внутри меня сопротивлялось этой идее. Может быть, гордость. Может быть, страх. Может быть, какое-то иррациональное чувство ответственности за то, что мы создали.
– Давайте не будем спешить с решением, – сказал я. – Сначала я встречусь с Кариной, попытаюсь понять, что она знает или подозревает. Это может повлиять на нашу стратегию.
Глеб и Дима согласились, хотя я видел, что Глеб склоняется к принятию предложения Савицкого, а Дима колеблется между этим вариантом и идеей контролируемого разоблачения.
Мы договорились встретиться снова после моего разговора с Кариной. Я чувствовал, что этот разговор может стать поворотным моментом в нашей истории.
Карина Штерн уже ждала меня в кафе «Пушкинъ», когда я прибыл. Она сидела за столиком в углу, с чашкой чая и ноутбуком. Её короткие седые волосы были идеально уложены, очки в тонкой оправе подчеркивали острый, проницательный взгляд.
– Марк, – она кивнула, когда я подошел. – Спасибо, что пришел.
– Конечно, Карина, – я сел напротив. – О чем ты хотела поговорить?
Она закрыла ноутбук и посмотрела на меня долгим, оценивающим взглядом:
– О Фантоме. О Фомине. О тебе.
Я почувствовал, как напрягаюсь, но постарался не показать этого:
– Я слушаю.
– Я знаю тебя уже несколько лет, Марк, – начала Карина. – Видела, как ты пытался пробиться в мир искусства – сначала как художник, потом как консультант и дилер. Всегда на периферии, всегда почти успешный, но не совсем. И вдруг – Фантом. Внезапный, грандиозный успех. Загадочный гений-затворник, которого никто никогда не видел, но чьи работы продаются за миллионы. И ты – его единственный представитель, его голос, его лицо для мира.
Она сделала паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией:
– Удобно, не правда ли?
– К чему ты клонишь, Карина? – я старался звучать спокойно, хотя внутри нарастала тревога.
– Я много размышляла о Фантоме последние месяцы, – продолжила она. – О его работах, о его философии, о его анонимности. И все это время что-то не давало мне покоя, какая-то неуловимая фальшь, какое-то несоответствие. А потом появился Фомин со своими претензиями, и кусочки начали складываться.
Она наклонилась ближе:
– Я не верю Фомину, Марк. Его история слишком удобна, слишком своевременна. Он появился именно тогда, когда Фантом достиг пика славы и стоимости. Это не похоже на совпадение.
Я почувствовал легкое облегчение – Карина не верила Фомину. Но это облегчение быстро сменилось новой тревогой, когда она продолжила:
– Но я также не верю в существование Алекса Фантома как отдельного от тебя человека.
Вот оно. Прямое обвинение, которого я так боялся. Карина Штерн, один из самых влиятельных критиков, прямо сказала мне, что не верит в существование Фантома.
– Что ты имеешь в виду? – я пытался выиграть время, собраться с мыслями.
– Не играй со мной, Марк, – Карина покачала головой. – Я слишком долго в этом бизнесе, видела слишком много афер и мистификаций. Фантом – это ты. Возможно, не только ты – скорее всего, у тебя есть технический партнер, который создает сами работы. Но концепция, философия, маркетинг – это всё ты.
Я смотрел на нее, не зная, что сказать. Отрицать? Признаться? Попытаться убедить ее в своей версии?
– Почему ты так думаешь? – наконец спросил я, выбирая нейтральный подход.
– Множество мелких деталей, – Карина пожала плечами. – То, как ты говоришь о работах Фантома – не как представитель, а как создатель. То, как эволюционировал стиль – в соответствии с тем, что ты всегда ценил в искусстве. То, как выстроена вся легенда – с акцентом на анонимность, которая удобно исключает любую возможность проверки. И, конечно, timing – Фантом появился именно тогда, когда ты был в наиболее отчаянном финансовом положении.