– Но принять его условия означает потерять контроль над проектом, – возразил Дима. – Стать наемными работниками в собственном детище.
– Лучше быть наемным работником, чем заключенным, – парировал Глеб.
Я слушал их спор, пытаясь найти третий путь, какое-то решение, которое позволило бы нам избежать и тюрьмы, и капитуляции перед Савицким. Но такого пути, казалось, не существовало.
– Нам нужно посоветоваться с Кариной, – наконец сказал я. – Она единственная, кто знает правду и не вовлечен напрямую. Может быть, она видит какие-то возможности, которые мы упускаем.
Мы связались с Кариной и договорились встретиться в нейтральном месте – небольшом кафе на Патриарших прудах, где маловероятно было столкнуться с кем-то из арт-сообщества в разгар рабочего дня.
Карина выслушала наш рассказ о допросе, о встрече с Савицким, о его предложении-ультиматуме.
– Ситуация действительно сложная, – признала она. – Но не безнадежная. У вас все еще есть козыри в рукаве.
– Какие? – скептически спросил Глеб. – Савицкий контролирует все – Фомина, расследование, доказательства нашей аферы.
– Но он не контролирует нарратив, – возразила Карина. – Не контролирует интерпретацию проекта Фантом в культурном и художественном контексте. И это может быть вашим спасением.
– Что ты имеешь в виду? – я начинал понимать, куда она клонит.
– Ваше вчерашнее заявление, несмотря на поспешность и недоработки, нашло отклик в определенных кругах, – объяснила Карина. – Идея Фантома как концептуального проекта, исследующего механизмы создания ценности в искусстве, оказалась убедительной для многих критиков и теоретиков искусства. Они видят в этом не мошенничество, а значимое художественное высказывание, сравнимое с работами концептуалистов 60-70-х годов.
Она открыла свой ноутбук и показала нам несколько статей, опубликованных в течение дня. Несколько влиятельных критиков действительно интерпретировали проект Фантом как концептуальное исследование, художественный эксперимент, метакомментарий о современном искусстве. Они не оправдывали обман, но помещали его в контекст истории искусства, где подобные жесты имели прецеденты и признавались значимыми.
– Это может быть вашим путем к спасению, – сказала Карина. – Если достаточное количество влиятельных голосов в мире искусства признает Фантома концептуальным проектом, а не мошенничеством, это изменит общественное восприятие и, возможно, даже повлияет на ход расследования.
– Но как мы можем этого добиться? – спросил Глеб. – Мы уже сделали заявление, и реакция была смешанной в лучшем случае.
– Нужен более системный подход, – Карина была в своей стихии, анализируя ситуацию с точки зрения медиа и общественного восприятия. – Не просто заявление, а полноценная кампания. Интервью с ключевыми критиками, статьи в влиятельных изданиях, выставка, представляющая все аспекты проекта, включая документацию процесса создания. И, что самое важное, поддержка от авторитетных фигур в мире искусства.
– Это потребует времени, – заметил Дима. – А Савицкий требует ответа до завтрашнего утра.
– Тогда нужно тянуть время, – решила Карина. – Сделать вид, что вы близки к принятию его предложения, но требуете дополнительных гарантий, обсуждения деталей контракта, консультаций с юристами. Все, что может дать вам несколько дней для запуска кампании.
Это был рискованный план, балансирующий на грани. Савицкий был слишком умен, чтобы не заподозрить затягивание. Но это был единственный путь, который давал хотя бы шанс на сохранение контроля над проектом.
– Я могу привлечь поддержку нескольких ключевых фигур, – продолжила Карина. – Людей, чье мнение имеет вес в мире искусства. Если они публично выступят в защиту концепции Фантома как художественного проекта, это может изменить восприятие.
– А что с расследованием? – спросил я. – Даже если общественное мнение склонится в нашу пользу, у следствия есть реальные доказательства, предоставленные Фоминым.
– Которые могут быть фальсификацией, – напомнила Карина. – Если мы докажем, что Фомин работает на Савицкого, что его «доказательства» созданы задним числом, это подорвет доверие к его версии.
– И как мы это докажем? – скептически спросил Глеб.
– У нас есть зацепка, – вспомнил Дима. – Связь Фомина с моим бывшим коллегой, Алексеем Неверовым. Если мы сможем доказать, что Неверов передавал информацию о моих методах работы Фомину или людям Савицкого, это будет первым шагом к разоблачению их схемы.
Мы начали разрабатывать план действий. Карина займется привлечением поддержки от влиятельных критиков и теоретиков искусства. Дима попытается найти доказательства связи между Неверовым, Фоминым и Савицким. Глеб будет работать с юристами, готовясь к возможному судебному разбирательству. Я же должен был вести переговоры с Савицким, создавая видимость готовности к сотрудничеству, но затягивая окончательное решение.