– Но началось все именно с аферы, – Софья была неумолима. – С желания обмануть, заработать на доверчивости других.
Я не мог этого отрицать. Как бы мы ни интерпретировали проект Фантом сейчас, как бы ни находили в нем глубокие смыслы и художественную ценность, начинался он именно как обман, как способ заработать деньги и получить признание.
– Я сожалею, что втянул тебя в это, – тихо сказал я. – И сделаю все, чтобы защитить.
Софья встала, собираясь уходить:
– Я скажу правду на допросе. Что не знала о мистификации. Это моя единственная защита. Но, Марк… тебе нужно найти выход из этой ситуации. Настоящий выход, а не очередную ложь или сделку с дьяволом вроде этого Савицкого.
После ухода Софьи я долго сидел, обдумывая ее слова. Она была права – мне нужен был настоящий выход, не просто очередная ложь или сделка с тем, кто еще более беспринципен, чем я сам.
Но какой выход был возможен в ситуации, где все варианты казались плохими? Принять предложение Савицкого означало потерять контроль над проектом, стать марионеткой в руках человека, который уже продемонстрировал свою безжалостность. Отказаться означало столкнуться с расследованием, возможным судом, тюремным заключением. Даже наш план представить Фантома как концептуальный проект был рискованным, зависящим от множества переменных и неизвестных.
Я взял телефон и позвонил Карине:
– Как продвигается привлечение поддержки? – спросил я без предисловий.
– Лучше, чем я ожидала, – ответила она. – Несколько ключевых критиков и теоретиков искусства заинтересовались концепцией Фантома как художественного проекта. Они видят в этом значимое высказывание о природе искусства, авторства, ценности. Некоторые готовы публично выступить в поддержку такой интерпретации.
– Это хорошие новости, – я почувствовал проблеск надежды. – Сколько времени потребуется, чтобы эта поддержка стала ощутимой, видимой для общественности и следствия?
– Несколько дней, возможно, неделя, – честно ответила Карина. – Нужно время, чтобы статьи были написаны, отредактированы, опубликованы. Чтобы публичные заявления были сделаны, обсуждены, распространены.
– У нас может не быть этого времени, – я вздохнул. – Савицкий требует ответа до завтрашнего утра. И он уже начал давить через Софью – ее вызвали на допрос.
– Тогда нам нужно ускорить процесс, – решила Карина. – Я могу опубликовать расширенную версию манифеста уже сегодня. Это привлечет внимание, создаст контекст для дальнейших публикаций. И я свяжусь с наиболее влиятельными критиками, попрошу их высказаться как можно скорее.
– Сделай это, – согласился я. – И держи меня в курсе. Я буду тянуть время с Савицким, насколько это возможно.
После разговора с Кариной я позвонил Савицкому, как и обещал:
– Я обсудил ваше предложение с партнерами, – начал я. – В целом, мы видим в нем потенциал для взаимовыгодного сотрудничества. Но есть несколько моментов, которые требуют уточнения.
– Я слушаю, – Савицкий звучал спокойно, но я чувствовал напряжение в его голосе.
Я начал перечислять подготовленные вопросы – о деталях контракта, гарантиях безопасности, механизмах распределения доходов, условиях творческой свободы. Ничего необоснованного, просто нормальные бизнес-вопросы, которые требовали обсуждения.
– Это все понятные и решаемые вопросы, – сказал Савицкий, когда я закончил. – Мои юристы могут подготовить детальный контракт, учитывающий все эти аспекты, уже к завтрашнему утру.
– Отлично, – я старался звучать заинтересованно. – Но нам понадобится время, чтобы изучить контракт, проконсультироваться с нашими юристами. Возможно, несколько дней.
– Марк, – голос Савицкого стал холоднее, – я ценю ваше внимание к деталям, но время не на вашей стороне. Расследование продвигается, ваша сестра вызвана на допрос, пресса подхватывает историю… Чем дольше вы тянете с решением, тем хуже для вас.
– Я понимаю, – я старался звучать разумно. – Но такие решения нельзя принимать поспешно. Мы говорим о будущем проекта, который строился годами. Два-три дня – это минимум, который нам нужен для консультаций и окончательного решения.
Савицкий молчал несколько секунд, явно взвешивая варианты:
– Два дня, – наконец сказал он. – Не больше. И я ожидаю, что за это время вы не будете предпринимать никаких публичных действий относительно Фантома или расследования.
– Согласен, – я почувствовал облегчение. Два дня – это было меньше, чем мы хотели, но больше, чем я ожидал получить.
После разговора с Савицким я немедленно связался с Кариной, Глебом и Димой, чтобы скоординировать наши действия. Мы получили два дня – не много, но если действовать быстро и скоординированно, возможно, этого будет достаточно для запуска нашей кампании по представлению Фантома как концептуального проекта.