Боевики дружно бросились на уголовников, сбивая их с ног своим импровизированным оружием.
Когда надзиратели увидели, что еще несколько минут — и не от симцев, а от нанятых головорезов останется мокрое место, они пошли на новый подлый шаг — выпустили еще одну камеру бандитов из другого коридора. Свежий «резерв» с диким ревом: «Бей жидов и политиков!» — высыпал на «поле боя». Тюремный двор превратился в арену еще более неистовой схватки. Но надежды администрации и тут не сбылись. Разъяренные, ожесточенные симцы дрались плечом к плечу, как один человек, буквально сметая противника. Стон, вой, ругань висели в воздухе… С такой сплоченной и организованной силой шпане никогда не приходилось иметь дело. Подкрепление опешило, быстро сникло и обратилось в бегство. Видя, что дело приняло такой оборот, тюремная администрация пустила в ход приготовленных заранее пожарников с брандспойтом. Толстая струя воды, шипя, обрушилась на людей. От воды все кинулись по камерам…
Во время побоища Лаушкину удалось сообщить комитету, что в тюрьме вспыхнул бунт, убивают политиков.
Несколько комитетчиков сразу бросились в депо и железнодорожные мастерские поднимать рабочих. Другие помчались к защитникам симцев и с ними вместе к прокурору и губернатору.
Депо и мастерские дали гудок тревоги. Мастеровые побросали работу. Начался митинг. Быстро решили: всем — на улицу! Большая часть двинулась прямо к тюрьме, а остальные — к губернатору, требовать управы на тюремщиков.
Глухо рокоча, внушительная масса рабочих захлестнула улицу и потекла вперед, в город. В самом центре манифестация встретилась с целым кортежем — впереди мчались два экипажа, окруженные четырьмя конными стражниками, за ними кавалерийский эскадрон. В пассажире переднего экипажа демонстранты сразу узнали прокурора окружного суда. Во второй пролетке ехали местные популярные адвокаты по политическим делам — Кийков и Ахтямов. Вряд ли этим оппозиционно настроенным адвокатам приходилось когда-либо раньше ездить с таким «почетным» эскортом!
Прокурор крикнул что-то кучеру, тот натянул вожжи. Остановилась и охрана.
— Господа, — поднявшись с сиденья и держась за плечо кучера, обратился прокурор к рабочим. — Господа, в чем дело? Куда вы?
— В тюрьму! — закричали из толпы.
— К губернатору!
— В тюрьме политических убивают!
— Куда смотрите, господин прокурор?
— Господа, господа! Тише, прошу вас! — с необычной мягкостью, вежливо заговорил прокурор. — Господа, заверяю вас, что его превосходительству господину губернатору обо всем уже известно. Он уже распорядился. Вы видите, я еду в тюрьму. Со мной господа присяжные поверенные Кийков и Ахтямов, защитники заключенных симских мастеровых. Убедительно прошу вас не беспокоиться. Даю вам честное благородное слово, что обстоятельства дела будут строжайшим образом расследованы, и я приму необходимые меры.
— Пусть скажут защитники! — закричали в толпе рабочих.
Встал присяжный поверенный Кийков.
— Господа рабочие, господин прокурор сказал правду: мы действительно едем в тюрьму. Я не имею полномочий говорить за представителей власти, — это прозвучало у Кийкова очень многозначительно, — но что касается нас, адвокатов, мы сделаем все, чтобы виновные были наказаны. Будьте уверены.
Демонстранты правильно поняли Кийкова. На плечи соседей поднялся один из рабочих.
— Товарищи, — спокойно, но ясно и звонко сказал он. — Будем просить защитников после приехать в депо, объяснить нам, что там произошло, а главное — как произошло все это беззаконие. И что предпримут господа, — он сделал ударение на этом слове, — что предпримут господа губернатор и прокурор. А пока что, для верности, я предлагаю все-таки идти за господином прокурором к тюрьме…
— К тюрьме! — многоголосо откликнулась демонстрация.
Прокурор нервно пожал плечами и, опустившись на сиденье, толкнул в спину кучера. Экипажи тронулись. Зацокали, высекая искры из булыжников, подковы коней. Рабочие заметили веселую, поощрительную улыбку на губах адвоката Кийкова.
Манифестанты тесной массой двинулись вперед за эскадроном.
Район тюрьмы превращен в военный лагерь. Со всех сторон тюрьму, словно неприятельскую крепость, которую предстоит брать штурмом, окружали войска.
Солдаты и конные стражники заняли всю Достоевскую улицу; Александровская, Аксаковская — запружены народом. Кроме рабочих, здесь собралось много обывателей. Всю эту человеческую громаду удерживали на подходах к тюрьме солдаты и городовые.
В толпе ходили всяческие толки, слухи, суды и пересуды. Никто как следует не знал, что же произошло. Известно было только одно: «шпана» напала на «политику», но в конце концов «политика» расколошматила в пух и в прах «шпану».