Замерла посередине комнаты и повторила вопрос:
— Какого черта? — Слава Богу, никто не ответил.
Где я вообще? И как это меня так угораздило напиться, что я не помню ничего после застолья?
Меня привлек яркий солнечный свет из окна. Пытаясь засунуть предчувствие надвигающегося дерьмеца, я отдернула шторку и громко выругалась.
На улице все зеленеет и птички рулады выдают. А я праздновала Новый год!
Нет, так дальше не пойдет.
Полная решимости я вышла в гостиную, обставленную столь же безвкусно, как и спальня, а из нее в коридор. Здание неуловимо навевало мысли о технологично развитом фэнтези, хотя, как по мне, так более адскую смесь и представить нельзя. Лаконичный минимализм, условно «сочетаемый» с помпезным старьем… Покажите мне человека, который оказался способен сотворить это убожество!
Когда я вышла из коридора, попала в нечто, с виду выполняющее функции прихожей. И нафига тут окна на всю стену? А зачем лестница на полпомещения? Да и я сильно сомневаюсь, что кто-то будет искать книги в шкафу, который, между прочим, весьма внушительных размеров.
Из другого коридора сюда вошли две девушки, и я оказалась перед дилеммой: смеяться мне или биться башкой о стеклянную дверцу шкафа от зависти в попытке самоубиться. Высокие, тонкие до одури (я всерьез забеспокоилась о наличии у них нижних пар ребер) и с огромными глазами. Естественно, пакля на голове внушительная у обеих — густая волосня, длинная. Одежда надоумила на мысль, что они пересмотрелись мультиков про подростков-фей, или чародеек, или что там по телеку нынче показывают, и нагло стырили образы. Неплохо так стырили, мои плащи и костюмы для косплеев рядом не стояли.
Они посмотрели на меня и хихикнули. Я не удивилась. Куда мне до их тонкой, даже не осиной талии? Зато я заметила другое — в ручках-то учебники с пеналами, да и возраст куриц в районе шестнадцати-семнадцати лет. Логично предположить, я в каком-то учебном заведении.
— Отведите меня к Главному.
Они вылупились на меня, словно я сматерилась несусветно, и что-то неловко пробормотали. Теперь рожа вытянулась у меня. Я ничего не поняла! Вот ни единого словца! Что за розыгрыш?
— К Главному меня, — повторила я, пытаясь жестами объяснить сказанное, но получилось, видимо, так себе.
Они пялились.
Тут на сцену явилась неприятная дамочка. Тоже невероятно высокая, с такими же длиннющими ногами и тонюсенькой талией, только, в отличие от девиц, она была замотана в бело-синий балахон, да и прическу носила короткую. Похоже, это кто-то из администрации.
Эта женщина прогнусавила что-то студенткам (или кто они там) и махнула рукой. Те сразу смылись. После этого она обратилась ко мне и с видом оскорбленно-возмущенной нравственности завела длинную, явно поучительную речь.
— Чего? — только и смогла ответить я, когда она закончила и выжидающе посмотрела на меня.
Меня самым грубым образом схватили за локоть и куда-то повели. Ну слава яйцам! Хоть кто-то наконец допер.
В коридорах встречались точно такие же ученицы. Все, как на подбор, тощие и выше меня на голову, а то и две. У всех до тошноты приятные улыбочки, милые аксессуары, коротенькие юбки в рюшах и детская обувь с нехилым каблуком. Чем-то напомнило японских лолит, разве что это направление другое.
Все они пялились на меня, как на зверька. Конечно, кто-то сочувствовал — видимо, эта дамочка тут подрабатывает местным Цербером, который бдит порядок днем и ночью — знаем мы таких. А кто-то вовсю разглядывал — я зеркало найти еще не успела, но сомневаюсь, что мой видок можно оценить хотя бы на троечку из десяточки.
Экскурсия закончилась в кабинете какой-то старушенции. Она стояла у окна в пафосной позе и обернулась, стоило двери закрыться.
Женщина, что привела меня, что-то сказала. Из этого многообразия непонятных сочетаний я поняла что-то вроде «фарагона» или «фаргонда».
Старушка улыбнулась на манер своих учениц и ответила дамочке в синем. Та кивнула и вышла.
Судя по кабинету, я в директорской. Судя по ее одежде и уверенности, она директор.
Женщина подошла ко мне и, похоже, представилась. По крайней мере она сказала: «Фарагонда» — и показала на себя.
— Аня, — в свою очередь представилась я.
Она протянула испещренную морщинами ладошку, видимо, призывая меня сделать то же самое. Когда наши пальцы соприкоснулись, она с необычной для старушки силой вцепилась в мои пальцы и прошептала какую-то дичь.
— Теперь ты меня понимаешь?
Я еле сдержалась, чтобы не ответить: «Понимаешь, понимаешь» — и кивнула.